_ 23. Оригинальная литература по международному праву

Из уроженцев России, писавших о праве естественном и народном, мне известны семь русских авторов: З.А. Горюшкин, И.М. Наумов, Л.А. Цветаев, Д.Е. Василевский, А.П. Куницын, Г.И. Солнцев и Н.А. Букетов - и поляк И.Б. Стршемень-Стройновский. Я начну свое изложение с последнего, как старейшего из них.

Стршемень-Стройновский И.Б. (1742-1815). Иероним Бенедикт Стршемень-Стройновский родился на Волыни, преподавал естественное право сперва в Варшаве, потом в Вильно; с 1794 г. был ректором Виленской академии, а с 1803 по 1806 г. ректором преобразованного из Академии Виленского университета; по выходе из университета посвящен в епископы г. Луцка, затем был епископом Виленским.

Стройновский составил на польском языке руководство по естественному праву еще в XVIII в.; в 1809 г. оно было переведено на русский язык.

Полное заглавие перевода таково: "Наука права природнаго, политическаго, государственнаго хозяйства и права народов. Классическое сочинение Г. Виленскаго Епископа Иеронима Стршемень- Стройновского, коадьютора Епископа Луцкаго, духовной Римско-католической коллегии, Флорентской Академии наук, обществ Петербургскаго Економическаго и Королевскаго Варшавскаго любителей наук Члена, заслуженнаго Профессора и бывшаго Ректора Императорскаго Виленскаго Университета и проч. : Перевел с польскаго по четвертому Варшавскому изданию 1806 года и по сношению личному с Г. Сочинителем В. Анастасевич. Часть I, II, III, IV. Санкт-Петербург 1809 года".

В предисловии "От сочинителя", помеченном 28 ноября 1785 г., автор сообщает, что преподавал "основания сей науки" в Варшаве, затем в Вильно и издает книгу для своих слушателей; дополнения к ней он давал слушателям устно. Он требует от читателей, "чтоб они приобыкли к той точности и строгости, какая наблюдается в математике и без которой также и в сей науке нельзя ничего точно знать, ничего совершенно уметь" (с.III).

Международному праву ("праву народов") посвящена четвертая часть книги. Наука права народов, по мнению автора, есть "порядочное изложение взаимных обязанностей между народами". Они имеют свое основание в природе.

Далее автор говорит:

"О природном между народами сообществе" (_ 2).

"Об отдельности (самобытности) и неподвластности народов" (_ 3).

"О взаимных нуждах народов" (_ 4).

"О природных надлежностях и должностях, происходящих между народами" (_ 5).

"О связи справедливости с истинною пользою и существенными выгодами" (_ 6).

"О надобности взаимной между народами торговли" (_ 7).

Далее, вплоть до _ 17 автор обосновывает свободу торговли.

"Истинныя пользы народов в разсуждении мира и войны согласны с природною справедливостью. Существо и цель общежитейской связи доказывает ясно, что сохранение мира составляет главнейшую пользу всех народов". Автор признает законность войны только: 1) ради собственной защиты против наступающего неприятеля - ради защиты собственности и вольности и 2) оказания помощи "невинному против нарушителя тишины" (_ 19).

"Право войны нимало не оправдывает ни личной и вечной неволи взятых каким-нибудь образом на войне людей, ни подданства и неволи всего побежденнаго народа, или какой-либо части онаго".

"О добровольных договорах народов" (_ 21).

"О системе равновесия в могуществе народов" (_ 22).

По поводу системы политического равновесия автор замечает, что она "обольщает наружностью" и вредна, ибо не уничтожает "самопроизвольность и несправедливость в домогательствах, пользах, условиях и поступках народов"; "надлежит желать для совместной обороны справедливого народов союза, который бы положил вечную и ненарушимую преграду честолюбию и алчности". "Всеобщий оборонительный союз" явится результатом просвещения (_ 24, с.93).

Горюшкин З.А. (1748-1821). Захарий Аникеевич Горюшкин*(657) школьного образования не получил; на 14-м году поступил на службу; самоучкой прошел философские, юридические и исторические науки и стал адвокатом. В 1786 г. он был приглашен в университет для ведения практических занятий по законоведению, а с 1790 г. начал читать лекции в благородном пансионе при университете. Одновременно он был членом уголовного суда и казенной палаты. В 1811 г. вышел в отставку и занялся обработкой своего "Руководства к познанию Российского Законодательства" (четыре переплета. М., 1811-1816).

В четвертом переплете автор говорит о "власти защитительной" (_ 2175-2176, с.1436-1437). Власть эта бывает внешней и внутренней. О "внешнем защищении" говорит _ 2177. Сюда относится право государя "1) посылать от себя к чужестранным Дворам полномочных для сообщения нужд своего отечества, 2) заключать договоры, 3) объявлять и продолжать войну, 4) заключать мир".

Параграфы 4187-4190 (с.2267 и сл.) говорят о "праве народном". "Народное право не что иное есть, как правила в разсуждении взаимных отношений народов между собой". Народное право составляют следующие предметы: 1) миролюбивое обхождение, 2) принятие иностранцев, 3) посольства, 4) торговля, 5) в случае нарушения оных способы принуждения к сохранению их.

Наумов И.М. (конец 1770-х-1833). Из сочинений на русском языке первым в хронологическом порядке является малоизвестное сочинение практического судебного деятеля, адвоката, основателя "Дома практического правоведения" (адвокатской конторы) в Москве (1813-1815) Ивана Мокеевича Наумова*(658). Заглавие его таково: ("Начертание Естественного Права, принадлежащее к первой части Прикладнаго Правоведения для граждан. Часть I. Сочинение Надворного Советника Ивана Наумова. Москва 1808 года". Часть II вышла в 1809 г.

Часть I говорит о естественном праве вообще. Часть II содержит государственное право и распадается на 15 глав. Нас интересуют лишь гл. X, XII и XIII, посвященные внешним сношениям государства. Глава X говорит о внешнем праве государства, или народном. Интересно отождествление внешнего государственного права с международным. В этом сказалось, надо думать, влияние Гегеля. "Внешнее право Государства, или народное, есть Право Естественное", - говорит автор (_ 28) и в примечании приводит обычную формулу естественноправовых учений: "Как человек в отношении к человеку имеет Естественное Право: так и Государстве в отношении к другим Государствам имеют оное". Глава XII посвящена праву войны, гл.XIII - посольскому праву.

Характерно следующее замечание, имеющее, очевидно, в виду оправдание раздела Польши: "Народ, сам потерявший свою Государственную силу и пришедший в безпорядок, не подходит под сии правила. Он принадлежит тому Государству, которое больше имеет способов на присвоение его себе для блага же его и общего; ибо с неустроенным народом, по правилам Государственным, нельзя иметь дела. Он как себе вреден, так безполезен и в связи Государств".

Цветаев Л.А. (1777-1835). Окончив Славяно-греко-латинскую школу, Лев Алексеевич Цветаев*(659) поступил в 1795 г. в Московский университет; в 1801 г., сопровождая куратора университета кн. Ф.Н. Голицына, побывал в Германии и Франции, получил в Геттингене степень доктора философии; был хорошо знаком с германской и французской школой права. По возвращении в 1805 г. в Россию Цветаев был назначен экстраординарным профессором теории законов, в 1810 г. - ординарным профессором прав знатнейших древних и новых народов; читал естественное право частное, публичное и народов, но любимым его предметом было римское право, которому посвящены четыре из его работ*(660). Им написан целый ряд учебников: по гражданскому праву, уголовному праву, политической экономии и естественному праву.

Заглавие последнего из серии его учебников таково: "Первыя начала прав: частнаго и общаго, с присовокуплением оснований народнаго права. Изданы для руководства учащихся профессором Львом Цветаевым. Москва. В Университетской Типографии, 1823" (первое издание - М., 1816).

Автор разделяет все право на частное (приватное) и общее (публичное), а право частное на право особенное и семейственное (_ 23). В примечании автор сообщает: "К сим правам присоединяем мы и Народное, определяющее внешния отношения политических обществ между собою".

"Народное право" изложено в 55 параграфах. Во "Введении" дается обычная в естественно-правовой доктрине установка: "Всякой народ есть нравственное лицо" (_ 1) и "может быть представляем в таком же отношении к другому, как человек к человеку" (_ 2)*(661). Автор дает такое определение праву народов: "Право народное есть наука о внешних и совершенных должностях и правах народов и об изменениях оных по разным их отношениям, наука почерпнутая из разума и свойства сих отношений" (_ 4); оно "разделяется на безусловное и условное" (_ 5).

К безусловным правам народа автор относит "право на себя самаго, т. е. на свое политическое бытие, или на свою самостоятельность и независимость" (_ 6), "на свои дела" (_ 7) и "на употребление вещей для себя нужных" (_ 8). Так как права эти принадлежат всем народам, то "по всеобщему народному праву все народы, несмотря на величину и малость своих областей и большее или меньшее число людей, их составляющих, пользуются одинакими правами" (_ 9), причем в примечании оговаривается, что "степени разных достоинств народов между собою зависят от положительнаго народнаго права".

Переходя к условным правам народа, автор говорит о праве собственности (_ 11), к каковой относит "землю или область" (_ 14), и о праве заключать договоры (_ 17 и сл.). В связи с договорами излагаются нормы посольского права (_ 27-32). К числу условных прав автор относит "возмездие" (репрессалии), войну и нейтралитет. Для охраны своих прав нейтральные могут "вступить в союз между собою, что и называется вооруженным нейтралитетом" (_ 46).

Василевский Д.Е. (1781-1844). Сын священника Калужской губернии Дмитрий Ефимович Василевский*(662) учился в семинарии, по окончании которой поступил в Петербургский педагогический институт; он окончил его в 1809 г., стал магистром, а в 1817 г. - доктором философии. Пробыв за границей три года (с 1819 г.), Василевский в 1822 г. был назначен экстраординарным, в 1824 г. - ординарным профессором прав политического и народного; в 1828 г. преподавал дипломатику, а в 1838 г. вышел в отставку. "Это был очень оригинальный профессор, - говорит про него в своих воспоминаниях Костенецкий, - небольшого роста, в очках, но как будто ни на что и ни на кого не смотревший и всех вообще презиравший. Он был для нас непостижим: Лекции читал неохотно, как бы только поневоле: старался как можно скорее, по тетрадке, прочитать лекцию". Он воодушевлялся, когда излагал историю. Странную характеристику дает ему попечитель Московского учебного округа гр. М.Н. Муравьев: "голова безрассудная"*(663).

В преподавании своем Василевский придерживался положительно-правового направления Ахенваля, Г.Ф. Мартенса и Клюбера. В конспекте лекций сказано: "Профессор представит историческое изложение новейших происшествий Государств, коих политическия отношения, трактаты и связи служат основанием нынешнему положительному Праву народов Европейских, по руководству Шелля".

В 1824 г. Василевский произнес на торжественном собрании Московского университета "Речь о том, что нужно негоциатору для приобретения искусства вести переговоры и совещаться о делах государственных" (М., 1824). Работа не имеет теоретического значения; в ней описываются качества, необходимые дипломатическим агентам, "державомудрым деловодцам". "Красноречие дипломатического агента долженствует отличаться преимущественно краткостию и простотою", избегая "цветистого набора красных слов" (с.13). Иногда "предпочитают изустному письменный способ вести переговоры"; "простота и ясность почитаются существенными онаго совершенствами"; краткость должна быть и в письменном документе (с.15-16). Негоциатор должен сообразоваться с обстоятельствами и выжидать благоприятного случая для переговоров, сохраняя притом "непоколебимую твердость духа" (с.17). Переговоры должно вести прямодушно, без хитрости, которая "уловляется хитростию" (с.20). Негоциатору нужно глубокое знание "начал Государственного хозяйства, положительного права Европейских народов и Политического нравоучения", истории и договоров (с.21). Автор останавливается и на личных качествах негоциатора. Теоретические вопросы затрагиваются лишь мимоходом. "Европа, - говорит автор, - представляется в виде общества, почитающаго членами своими независимыя и самостоятельныя Государства, обеспеченныя в правах своих силою договоров"; это общество поддерживается "политической системой равновесия Государств" (с.5).

Куницын А.П. (1783-1841). Александр Петрович Куницын*(664) учился сперва в семинарии, потом в Главном педагогическом институте в Петербурге (1808-1811) и завершил свое образование в Германии, в университетах Гейдельбергском и Геттингенском. С 1811 г. он состоит адъюнкт-профессором в Царскосельском лицее по кафедре нравственной философии и правоведения, с 1817 г. назначен ординарным профессором по кафедре прав общих Главного педагогического института, в 1819 г. преобразованного в университет.

Куницын был одним из даровитейших русских преподавателей, умевшим воодушевлять своих слушателей. О нем в 1825 г. вспоминает Пушкин в стихотворении "19 октября" (в варианте):

Куницыну дань сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена:

Читал он естественное право частное, публичное и народное. Курс его вышел в Петербурге в двух частях в 1818 и 1820 гг. под заглавием "Право Естественное, сочиненное профессором Императорскаго Лицея Александром Куницыным".

В книге первой излагается естественное право "чистое", в книге (части) второй - право "прикладное". Последнее делится на частное, публичное (государственное) и народное. Право народное составляет часть III второй книги (_ 512-590) и заключает в себе "Введение" и две главы: о правах народов - в безусловном и в условном состояниях.

"Взаимные права и должности народов определяются или по общим началам права, или по условиям и договорам, каковые народы заключают между собою". В первом случае мы имеем естественное право, во втором - положительное (_ 513). Народное право, как всякое другое право, делится на безусловное и условное.

Глава I работы Куницына посвящена "правам народов в безусловном состоянии". Это - "первоначальныя права Государства", те права, "которыя проистекают из самаго понятия о существе онаго". Как нравственное лицо, оно имеет: "I. Право существовать, как общество не зависимое; II. Право действовать или употреблять свои силы для произвольных целей; III. Право достигать благополучия" (_ 516).

Глава II "О правах народов в условном состоянии" распадается на четыре отделения: "О Завладении" (I), "О народных договорах" (II); "О посольствах" (III) и "О правах народа в время войны" (IV). "Обида только тогда дает право к принуждению, когда 1) бывает очевидная и несомненная; 2) когда обидчик отрицается делать удовлетворение" (_ 583).

В конце книги помещен "Перевод на Латинский язык малоупотребительных учебных слов". Привожу не укоренившиеся в литературе термины международного права: всепрощение - amnistia, завладение воинское - occupatio bellica; заступление - guarantia; право народное - ius gentium; право неподсудности - jus exterritorialitatis; сдача - capitulatio.

Солнцев Г.И. (1786-1866). Сын священника Гавриил Ильич Солнцев*(665) учился в Орловской семинарии, а затем в Московском университете на отделении нравственно-политических наук и окончил курс по этому отделению в Казани. В 1814 г. Солнцев, выдержав испытания на степень магистра и доктора, прочитав три пробные лекции и защитив диссертацию, получил степень доктора обоих прав и в следующем году, по собственному ходатайству, был избран экстраординарным профессором по кафедре прав знатнейших древних и новых народов. В это время он подготовил к печати перевод учебника естественного права профессора Финке, сделанного студентами Срезневским и Алехиным. В 1816 г. Солнцев, представляя две работы по римскому праву, ходатайствует перед Советом об избрании его ординарным профессором. Совет удовлетворил его ходатайство, но попечитель округа не утвердил его. Утверждение состоялось только летом 1817 г.

Приехавший в 1818 г. в Казань для ревизии университета известный реакционер Магницкий на первых порах своей деятельности опирался на Солнцева, которого в 1819 г. назначил ректором. Но вскоре между ними начались разногласия. Одной из причин охлаждения Магницкого к Солнцеву был сдержанный отзыв его о сочинении нового фаворита Магницкого проф. Городчанинова: "Мнение христианина о естественном праве". Магницкий усмотрел в его лекциях "дух вольнодумства и лжемудрия", "опровержение всех оснований общества и церкви", "республиканские" идеи. Между тем в лекциях Солнцева отнюдь не было вольнодумства. "Были люди, - говорил он, - из воображения коих породилось ужасное, огнем и мечем вооруженное чудовище, именуемое: народная вольность и равенство. Кто не знает плачевных следствий французского революционного сумазбродства, увлекшаго целый народ превратными и развратными правилами о мнимом равенстве и вольности людей:"*(666)

Из Петербурга Магницкий в 1821 г. предписал университету предать Солнцева университетскому суду. Суд продолжался два года (1821-1823) и закончился увольнением Солнцева. Профессора Городчанинов и Тимьянский, на рассмотрение которых были переданы его "Начальныя основания естественнаго частнаго, публичнаго и научнаго права", в мае 1822 г. представили свое заключение. В п.14 этого заключения значилось: "В сей рукописи приемлются два начала, одно другому противоположныя: ибо возможно ли согласовать Кантов практический разум с Евангельским учением. Как общение света ко тьме? Сей разум, практический ли, или теоретический, св. Пророк Исаия называет: жезл тростян сокрушенный, на него же аще опрется, впадет в руку и прободет ю".

Ученый секретарь университета проф. Пальмин составил опросный лист, в котором Солнцеву поставлено было 217 вопросов. Совет свел их к 175. 13 марта 1823 г. Солнцеву предъявлено было 12 пунктов обвинения. В последнем значилось, что он "допускает (кроме Евангелия) и другое начало естественного права, какой-то практический здравый разум", но "возможно ли согласовать Кантов практический разум с евангельским учением? Как общение света ко тьме?". "Право естественное должно быть простым изложением обязанностей (не прав) человека, указанных в десятисловии, еще более в Евангелии", которое "показывает нам повсюду только одне обязанности, не поминая о правах"; право естественное надо выводить из уже существующих законов, "а не отыскивать его в каком-то небывалом и никому неизвестном состоянии человека".

17 марта 1823 г. терроризованный Магницким университетский суд единогласно вынес приговор, лишивший Солнцева должности и запрещавший ему преподавание. Ему поставлено было в вину, что он евангельскую истину, "вино новое влил в меха ветхие", "всевание малочисленных семян пшеницы между многими плевелами их подавляющими, или влияние драгоценнаго мира в сосуд оскверненный"*(667).

Осуждение Солнцева не помешало его назначению в том же 1823 г. председателем Казанской палаты уголовного суда, а в 1824 г. Казанским губернским прокурором. На этой должности он пробыл 20 лет.

Печатных работ после Солнцева не осталось. Подготовленный к печати курс русского уголовного права был издан профессором Ярославского лицея Г.С. Фельдштейном в 1907 г.*(668) Сочинение, послужившее поводом для суда над Солнцевым, - два тома в лист объяснений на систему естественного права - носило название "Начальныя основания естественнаго частнаго, публичнаго и народнаго права". Как все курсы естественного права, сочинение это содержало в последней своей части международное право: ряд параграфов из него архимандрит Гавриил опубликовал в своей "Истории философии"*(669).

Солнцев указывает три главных внешних причины государственных потрясений: "1) ведение неблагоприятных войн с сильнейшими соседственными народами; 2) добровольная потеря независимости и подчинение влиянию или совершенному господству иностранной державы; 3) заключение неосторожных и вредных договоров с другими державами" (_ 343).

"Война, - говорит Солнцев, - есть состояние продолжительных насилий, одним государством против другого употребляемых для защиты прав своих" (_ 413). Она бывает наступательная или оборонительная. "Оборонительною именуется та война, которая предприемлется каким-либо народом в случае крайней необходимости для защищения прав своих и для отклонения угрожающей опасности политическому бытию его; наступительною же войною называется та, которую какой-либо народ начинают не для защиты прав своих, но для нанесения вреда другому народу, никакой обиды ему не сделавшему" (_ 414). Автор излагает далее "Правила, определяющия границы насилиям военным:" и указывает, что запрещено воюющим и что им разрешено.

Доцент Д.И. Фельдман извлек из Государственного архива ТАССР "Дело Совета 1822" (ф. 977, N 2593) с отобранными у Солнцева тетрадями его лекций по естественному праву (л.135 и сл.). Согласно изложению Фельдмана, Солнцев делит народное право на безусловное и условное. К первому он относит свободу и равенство; согласно им, самостоятельный народ "не может зависеть от чьего-либо влияния как в рассуждении внутреннего его управления, так и в рассуждении внешних к другим народам отношений". Говоря об условном праве, Солнцев настаивает на соблюдении договоров: "Закон справедливости требует, чтобы договоры между народами, заключаемые свято и ненарушимо, были сохраняемы, сие тем необходимее, что если сила заключаемых договоров будет принебрегаема и нарушаема, то между народами никогда не может существовать правомерных и мирных отношений"*(670).

Манасеин Е.П. (1795-1833) и Алехин Н.М. (1794-1819). Преподавателями Казанского университета были также Ельпидифор Петрович Манасеин и Николай Михайлович Алехин*(671). Много интересных сведений о Манасеине, этом первом русском преподавателе международного права в Казанском университете, добыл в Государственном архиве ТАССР доцент Казанского университета Д.И. Фельдман. Благодаря любезности автора я имел возможность ознакомиться с рукописью его исследования об истории кафедры международного права, предпринятого в связи с 150-летним юбилеем Казанского университета*(672). Манасеин окончил университет в 1811 г. со степенью кандидата; в 1814 г. он удостоен степени кандидата правоведения и политической экономии. Для подготовления к профессорскому званию талантливых учеников Финке, Алехина и Манасеина в Казань в 1814 г. на освободившуюся за смертью Финке кафедру назначен был профессор И.Г. Нейман, остававшийся там до сентября 1817 г. Уже в начале 1815 г. Нейман из-за болезни поручил чтение своих лекций Манасеину. Вскоре Манасеин и Алехин были командированы в Петербург, где они продолжали свои научные занятия. По возвращении в Казань Манасеин в 1817 г. продолжал чтение лекций, но весной 1818 г. прекратил их, уехав на Кавказ, где вскоре получил место директора училищ. После него лекции по естественному праву читал менее года Н.М. Алехин. Рукописи его лекций сохранились в университетской библиотеке. Преемником его в 1820-1821 гг. был Солнцев. После увольнения Солнцева Магницкий предложил Манасеину занять его кафедру, но тот отказался. Европейское международное право Манасеин читал по Залфелду, дополняя его из Гюнтера и Г.Ф. Мартенса. Учебник Залфелда*(673) он перевел на русский язык, но перевод его не увидел света.

Бекетов Н.А. (1790-1829). Рано скончавшийся Николай Андреевич Бекетов*(674) окончил Московский университет в 1808 г., в 1811 г., защитив диссертацию на тему "De statuum Europae ae qui librio"*(675), получил степень доктора словесных наук и философии и в 1815 г. избран экстраординарным профессором географии и статистики, позднее - ординарным профессором политической экономии и дипломатии, которым оставался до смерти. Другие работы Бекетова: "De migratione gentium" (1811), "Слово о содействии России благу Европы" (1817) и "О древнейших торговых связях славян с другими народами и пути через Россию в Грецию" ("Труды Общ. ист. и древн." Ч.II, 1824).

Мордвинов Н.С. (1754-1845). В заключение необходимо остановиться на оригинальных мыслях и суждениях одного из наиболее выдающихся государственных деятелей этого периода - единомышленника и соратника Сперанского, адмирала Н.С. Мордвинова.

Сын адмирала, Николай Семенович Мордвинов*(676) в 1774 г. был отправлен в Англию для усовершенствования в морском деле; он провел там три года и на всю жизнь вынес симпатии к ее государственным учреждениям. В 1792 г. он был назначен председателем Черноморского адмиралтейского правления. В это время, в связи с защитой Черноморского побережья, он живо интересовался вопросом о проливах и о гирлах Дуная. Участник реформ Сперанского, после его падения он на некоторое время устранился от государственных дел, пробыв два года за границей, а по возвращении был назначен председателем департамента гражданских и духовных дел Государственного совета и одновременно членом Финансового комитета и Комитета министров.

Мордвинов был известен своей честностью и правдивостью; он был последовательным и энергичным поборником либеральных идей, но вместе со Сперанским считал нужным начинать реформы не с социальных, а с политических. Он был близок со многими декабристами; Рылеев относился к нему с большим уважением и воспел его "гражданское мужество"*(677). Его стойкость воспел и Пушкин*(678). Товарищ Пушкина по лицею, барон М.А. Корф дает ему в своем "Дневнике" такую характеристику: "Быв во всегдашней систематической оппозиции, и притом весьма дерзкий в этой оппозиции, а оттого всегда неугодный правительству и особенно нелюбимый императором Николаем"*(679).

Даровитый экономист и один из образованнейших людей своего времени, Мордвинов ясно видел пороки управления государством и намечал реформы, которые должны были быть предприняты. "Не теорию в мнениях моих я излагал, - пишет он в обращении своем к Николаю I, - но описывал настоящую болезнь, причины оной и способы излечения"*(680). Он требовал установления законности: "Россия, - писал он, - не имеет законов", а имеются лишь указы; он настаивал на "просвещении народном, дабы деятельность оного успешно могла бы возрастать", на учреждении библиотек и издании книг, на учреждении сельскохозяйственных институтов и кафедр, на необходимости исследования недр, на увеличении кадров врачей и ветеринаров, высказывался за отмену смертной казни и за освобождение крестьян. Богатство страны он видел в просвещении и в свободном труде.

Он жаловался на "малую степень просвещения в правительственных лицах". Отмечая, что "министр просвещения говорит: опасно учить крестьян читать и писать"; "министр внутренних дел говорит, что промышленность убивает Россию"; "министр финансов не идет далее, как займы делать и налоги умножать: министр военный содержит во время мира армию, как бы в военном положении:"*(681).

Мордвинов был ярым противником милитаризма. "Ложно, - замечает он, - то мнение, которое утверждает, что многочислие войск содержимое, готовое на войну, составляет силу государства"*(682). "Нужно ли России, для безопасности своей, - спрашивает он, - содержать миллион вооруженного войска:? Все прочие в Европе народы, со времени заключения в 1815 г. всеобщаго мира, уменьшили значительно у себя число войск, и сие уменьшение учинили без опасения великого числа Россиею содержимаго"*(683).

Мысли Мордвинова касались и внешней политики России. Он интересовался обороной Черноморского побережья, судьбой черноморских проливов*(684) и устьев Дуная*(685), черноморской торговлей*(686).

Он сохраняет этот интерес и впоследствии. По-видимому, в 1821 г., в связи с событиями в Греции, Мордвинов пишет, обращаясь к царю: "России существенно необходимо обладать свободным проходом через Босфор: Пока этот проход находится в руках турок или любой другой державы, Россия находится в зависимости от этой державы: Константинополь должен, поэтому, принадлежать России или находиться в ее непосредственной зависимости: что касается свободы прохода через Босфор, то в случае, если он не будет принадлежать России, он должен, в виду выгод, которые он может предоставить, быть открыт всем народам Европы"*(687).

По поводу восстания Польши в 1831 г. Мордвинов рассуждает о будущей судьбе этого государства. Он ставит ряд вопросов: "Полезно ли России обладание Польшей? Выгоды и невыгоды. Может ли конституционная Польша быть под одним скипетром с самодержавной Россией? Может ли Польша быть опасна России?.. Полезно ли остаться царством или провинцией России? Взаимоотношения Европы и Польши, России и Польши". "Судьба побежденного народа, - рассуждает Мордвинов, - всегда зависит от победителя. Права, приобретенные кровью, никогда не оспаривались". Он ставит вопрос, должна ли Польша стать царством или провинцией России, в последнем случае должно "дозволить выселяться нежелающим остаться"*(688).

Мордвинов коснулся и вопроса о вмешательстве. Это было в 1830 г. "Сие рассуждение, - замечает он, - писано мною при случае колебания английского правительства между принятым правилом не вмешиваться в дела других государств и признанием дона Михаеля королем португальским"*(689).

Помимо этих случайных замечаний по вопросам внешней политики, Мордвинов наметил целую программу реформ международного права. Это было в 1815 г., во время Венского конгресса, когда современникам могло казаться, что Европа вступает в новый исторический период жизни и что ей будет дана прочная международно-правовая организация.

Мысли свои о будущем международном праве Мордвинов изложил под общим заголовком: "Цели долженствующие быть достигнутыми" (Les buts a atteindre)*(690). Всего имеется 27 предложений: из них 17 - на французском языке и 10 - на русском. Мы передадим эти разрозненные предложения в систематическом порядке.

Мордвинов предлагает установление прочной международной организации, "чтобы существовал постоянный конгресс для поддержания мире в Европе". Он требует, "чтобы были установлены все начала, могущие обратить Европу как бы в одну семью, дабы могла существовать гармония и хорошее взаимопонимание". Священный союз как будто устанавливал это. Необходимо "все державы связать взаимно оборонительною защитою против нападающего на границы другой державы, и каждой державе назначить число вспомогательных войск. Жалобы одной державы на другую должны быть вносимы на суждение мирного конгресса. Постановить также, что никакая держава не может выводить войск за свою границу для военных действий прежде истечения двух лет, со дня внесения в мирный конгресс жалобы, и прошествия одного года по объявлении войны".

"Предметы, достойные конгресса, ныне существующего, - говорит он, - должны быть те, кои относятся до доведения благосостояния народов Европы до высшей степени усовершенствования, удаления всех причин, порождающих между ними взаимные недоброжелательства, постановления мер, могущих сохранять между ними мир и сделать каждую державу служащею ко благу всех других, укоренения благонравия между всеми народами и основания на оном внутренняго каждой державы просвещения".

Какие же меры предлагает автор для осуществления этих целей? Прежде всего, "чтобы правительства были представительными". Это, как известно, у Канта является предпосылкой возможности установления вечного мира. Он предлагает далее, "чтобы число войск, содержимых во время мира, было определено для каждого государства"; "согласиться о числе морских судов, долженствующих каждой морской державе содержать".

Провозглашается свобода моря: "чтобы судоходство на морях стало свободным для всех флагов"; более того, "чтобы все флаги имели свободный доступ во все порты на всех морях"; "все морские гавани на всех морях учредить порто-франками, дабы торговля была совершенно свободна; таможни содержать вне пределов морских пристанищ"; "чтобы проход через Зунд и Константинополь был свободен", а "для держав, заключенных внутри других, не прикасающихся к морям и не имеющих рек водоходных, открыть свободный сухопутный проезд до морских или речных пристаней порто-франко". "Все претензии на салют в портах и на море предлагается отменить".

Предложен был ряд мер по "международной администрации". Из них одни были осуществлены тогда же, на Венском конгрессе (регулирование судоходства по международным рекам, запрещение работорговли), а другие - значительно позднее (меры санитарные).

Относительно рек Мордвинов предлагал: "чтобы между великими империями реки служили, поскольку это возможно, границею, и чтобы берега этих рек были обращены в свободные гавани"; "чтобы все реки, протекающие по различным государствам, были открыты для свободного плаванья этих государств"; "чтобы устья этих рек были независимыми свободными гаванями".

Из других мер по "международной администрации" Мордвинов выдвигал еще следующее: "чтобы весы и меры были однообразны в Европе"; "чтобы были учреждены против чумы карантины в Турецкой империи"*(691); "чтобы торговля неграми была отменена повсеместно"; "учредить общую цензуру против всего, что может сообщением растлевать чистоту и непорочность нравов"*(692).

Интересно предложение относительно языка дипломатических сношений: "Чтобы каждая нация вела переписку с иностранными державами на своем собственном языке или на языке страны, к которой она обращается, или чтобы латинский язык был принят в качестве всеобщего*(693).

Журнальная литература этого периода ограничена.

В журналах помещались статьи по текущим вопросам международного права, о континентальной системе*(694), о конкордате с Францией*(695) и др.