_ 21. Преподавание международного права в университетах

Во время первого периода улучшилась атмосфера в области народного просвещения. Указывают, что брат Марата, преподававший французский язык в Царскосельском лицее, мог излагать перед воспитанниками деятельность Марата как "друга народа"*(593). В это время возобновлена была предпринятая при Екатерине II (указы 1784 и 1787 гг.) реформа университетов, приостановленная из-за страха перед начавшейся во Франции революцией.

Во главе учрежденного в 1802 г. Министерства народного просвещения стал бывший председатель екатерининской "Комиссии об учреждении училищ" гр. П.В. Завадовский. Комиссия преобразована была в "Главное училищное правление". Реформу народного образования решено было начать с университетов, так как для школ нужны были преподаватели, которых должны были готовить университеты.

При Екатерине намечено было создание трех новых университетов: в Пскове, в Чернигове и в Пензе. Теперь предполагалось в каждом из шести учебных округов учредить по одному университету. К трем уже существующим - Московскому, Виленскому и только что преобразованному Дерптскому, из которых лишь один Московский был университетом русским, - должно было быть присоединено еще три новых: в Петербурге, Казани и Харькове. В дальнейшем намечены к открытию университеты в Киеве, Тобольске, Великом Устюге и др. В действительности в 1804 г. открыты были два университета: в Казани и Харькове, причем в Казани фактическое открытие состоялось лишь в 1814 г.; в Петербурге создан был Главный педагогический институт, преобразованный в университет лишь в 1819 г. Кроме того, основано было четыре высших учебных заведения: в 1803 г. "Демидовское высших наук училище" в Ярославле, в 1805 г. - Гимназия высших наук кн. Безбородко в Нежине (открыта в 1820 г.), в 1810 г. - Царскосельский лицей (открыт в 1811 г.) и в 1817 г. - Ришельевский лицей. Во всех этих высших учебных заведениях преподавалось естественное право. В 1802 г. 12 декабря утвержден устав Дерптского университета*(594), 18 мая 1803 г. - устав Виленского*(595), а 5 ноября 1804 г. - уставы университетов Московского, Харьковского и Казанского*(596). В этом первом общем уставе нашли свое отражение наступившие улучшения в жизни русских университетов.

В основу устава положена была автономия университета с выборным началом как при замещении кафедр, так и в управлении университетом (выборный ректор, выборные деканы). Устав 1804 г. давал не только самим университетам, но и каждому преподавателю право получать из-за границы книги, журналы и рукописи, минуя цензуру.

В соответствии с количественным ростом научных дисциплин устав 1804 г. значительно увеличил число профессорских кафедр. Но кафедры эти пришлось замещать иностранцами, ибо профессоров из "природных русских" не хватало даже для замещения кафедр старейшего университета - Московского.

Замещение кафедр иностранцами имело двоякого рода неудобства. Во-первых, в университетах создавалось неблагоприятная для научных занятий атмосфера недоразумений и столкновений между иностранцами и русскими, резко отличавшимися между собой по мировоззрению, воспитанию, нравам и привычкам. В новых условиях повторилось то, что уже происходило в XVIII в. в Академии наук*(597).

Во-вторых, иностранный состав профессуры неблагоприятно отзывался на самом ходе преподавания, ибо русским слушателям трудно было следить за лекциями, читавшимися большей частью на латинском языке, реже на немецком и французском. В Казани, например, в 1809 г. на русском языке читалось восемь предметов, на латинском - пять, на французском - три, на немецком - один; в 1813 г. читалось на русском языке 18, на латинском - шесть, на французском - три, на немецком - один. Устав 1804 г. при заполнении кафедр отдавал предпочтение русским, если налицо имелись подходящие кандидаты, а после Отечественной войны, в связи с патриотическим движением, Министерство народного просвещения "категорически заявило требование", чтобы на вакантные кафедры предлагаемы были членами университетского совета только русские ученые, но отнюдь не иностранцы"*(598).

Положение ухудшалось тем, что не было учебников, по которым студенты могли бы готовиться. Некоторые из профессоров-иностранцев хорошо понимали затруднительное положение, в котором находились студенты. Желая прийти им на помощь, профессора естественного и народного права Рейнгард в Москве и Финке в Казани составили свою учебники, которые затем с немецкого языка были переведены на русский, но в печати они появились лишь в 1816 г., незадолго до того, как преподавание естественного права в университетах было запрещено.

По уставу 1804 г. в университетах числилось три факультета: 1) нравственно- или этико-политический, получивший впоследствии название юридического; 2) философский, распавшийся затем на историко-словесный и физико-математический, и 3) медицинский. Международное право преподавалось на факультете нравственно-политическом. На нем числилось семь кафедр, в то время как в XVIII в. в Московском университете было всего лишь три кафедры. Особой кафедры международного права не создавал и устав 1804 г., но предмет этот, как это было уже и в Московском университете XVIII в., преподавался на двух кафедрах: профессор прав естественного, публичного и народного преподавал теорию международного права, а профессор политической экономии и дипломатики преподавал международное положительное право.

Устав Виленского университета 18 мая 1803 г. создавал факультет наук нравственных и политических, на котором преподавалось право естественное и право народное. В Дерптском университете план 4 мая 1799 г. намечал создание на юридическом факультете кафедры "положительного государственного и народного права", которая Статутами 1802 г. обращена была в кафедру "юридической энциклопедии", истории права и положительного государственного и народного права", а по уставу университета 12 сентября 1803 г. переименована в кафедру "положительного государственного и народного права, политики, истории прав и юридической словесности"; наконец, устав 1820 г. сохранил ее только как кафедру "положительного государственного и народного права и политики".

В течение первого десятилетия жизни университетов по уставу 1804 г. и та и другая кафедры замещались иностранцами даже в Московском университете. Надо сказать, что иностранцы, занимавшие кафедры естественного права и дипломатики, были люди достойные, настоящие ученые и в большинстве своем либерального направления. Явной клеветой является отзыв о них известного душителя науки Магницкого: "Отброшенные в собственном отечестве пришельцы, принеся с собою разврат, а не просвещение ума, из провинций германских, едва по имени известных:"*(599) "Развратом" Магницкий называл их либеральный образ мыслей.

Представителями упомянутых выше кафедр были в Московском университете после Шадена и Скиадана Рейнгард (1765-1812) и Михаил Матвеевич Снегирев (1796-1820), занимавшие: Рейнгард - с 1804 г., Снегирев - с 1817 г. кафедру прав естественного, политического и народного, и Шлецер (1774-1831), читавший с 1804 по 1826 г. как народное право, так и дипломатику. Кафедру дипломатики занимал с 1815 по 1829 г. Бекетов (1790-1829), рано, в 38 лет, сошедший в могилу. Кафедру естественного права на философском факультете занимал Цветаев (1777-1835).

В Казанском университете в первое десятилетие кафедру прав естественного, политического и народного занимали: Бюнеман (1805-1808) и Финке (1809-1814). Кафедру дипломатики занимал П.А. Цеплин, уволенный в 1807 г. как "зачинщик смут", затем вновь принятый на службу в 1813 году и снова уволенный в 1819 г.*(600)

В Харьковском университете кафедру прав естественного, публичного и народного занимали: Каверден из Саксонии, адъюнкт Ланг (1806-1813) и Рейт (1815-1820), кафедру дипломатики - Якоб (1807-1810), а после него Ланг и Паулович (1811-1818). Курс дипломатики читал и Рейт (1820-1824). Кафедру естественного права на философском факультете занимал Шад*(601).

В университетах Виленском и Дерптском все преподавание велось не на русском языке: в Виленском - на польском языке, в Дерптском - на немецком. В первом кафедру естественного и народного права занимал первый ректор этого университета Иероним Стршемень-Стройновский, во втором кафедру политического государственного и народного прав на юридическом факультете занимали до 1856 г. люди, чуждые науке международного права: Нейман (1811-1814), Лампе (1814-1823), Эверс (1826-1830) и Брекер (1831-1850). На отделении "наук философских и юридических" до 1811 г. в Дерптском университете международное право не читалось; были попытки привлечь известных специалистов Г.Ф. Мартенса и Залфелда, но они не увенчались успехом: указ 1800 г. повелевал "довольствоваться теми, кои в России находятся"*(602).

В Главном педагогическом институте в Петербурге, преобразованном в 1819 г. в университет, на отделении "наук философских и юридических" было две юридические кафедры: прав общих, а именно, естественного права частного, государственного и народного, и прав положительных, т.е. римского и русского. Первую кафедру занимал дважды (1803-1817 и 1824-1829) уроженец Прикарпатской Руси Петр Дмитриевич Лодий (1764-1829)*(603), а в промежуточное время, с 1817 по 1824 г., когда он был уволен, - воспетый Пушкиным учитель его по Царскосельскому лицею, Александр Петрович Куницын.

Благодаря открытию пяти новых высших учебных заведений с преподаванием в них международного права оригинальная литература по этому предмету получает в начале XIX в. значительное развитие. Характерной особенностью, отличающей это время от прежнего, является преобладание оригинальной литературы над переводной, зарубежной. Если в прежнее время, в течение всего XVIII в., переводная литература по международному праву подавляла свою, оригинальную, так что приходилось дополнять последнюю материалами из дипломатической переписки, то теперь в этом подсобном материале мы уже более не нуждаемся. Другой особенностью, отличающей XIX век от XVIII, особенностью, вызванной тем же количественным ростом университетов, является усиление теоретического направления литературного творчества до почти полного подавления им практического.

Появляются руководства по теории естественного и международного права, в которых теперь чувствовалась острая нужда. Руководства эти составляли сперва профессора-иностранцы Рейнгард и Финке, поляк Стршемень-Стройновский, а затем появились и русские руководства Наумова, Куницына и Цветаева. Вся наука шла под знаменем естественного права.

Периоду господства естественного права вскоре наступил конец. После победы над революционной Францией Европа вступила в полосу беспросветной реакции. Разум и его порождение - естественное право - должны были уступить свое господствующее в науке место вере и связанному с ней божественному праву. Выражением и памятником этого настроения был реакционный Священный союз 1815 г. Речь шла о религии, но за нею скрывалась политика. Мистицизм был лишь частью системы, острие которой было направлено против либеральных политических течений эпохи.

Новое религиозно-мистическое направление получило правительственное признание в 1816 г., когда министром народного просвещения был назначен вместо гр. Разумовского председатель Библейского общества кн. А.Н. Голицын, бывший до того (с 1803 г.) обер-прокурором Синода. Но решительный поворот наступил в следующем году, когда манифестом 24 октября 1817 г. Министерство народного просвещения было преобразовано в Министерство духовных дел и народного просвещения, "дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения". При Главном правлении училищ создан был Ученый комитет из трех лиц во главе со Стурдзой, хорошо известным по эпиграмме на него Пушкина*(604). Он выработал инструкцию, которая была утверждена 5 августа 1818 г. По этой инструкции требовалось изгнать опасный дух вольнодумства из учебных заведений, особенно из университетского преподавания, и сочетать навсегда науку с религией, установить "спасительное согласие между верою, ведением и властию". Что касается книг, то в них "теория о естественном праве, о первобытном состоянии, в котором человек уподоблялся животным, должны быть отвергнуты: Ложныя учения о происхождении верховной власти не от Бога, а от условия между людьми, подлежат тому же отвержению"*(605). От преподавателей университетов "министерство затмения", как тогда называли Министерство просвещения, требовало, чтобы в основу преподавания наук было положено священное писание.

Предпринята была чистка университетов, их преподавательского состава. Особенно сильно пострадали университеты Казанский и Петербургский. В них орудовали известные погромщики от науки: в первом - Магницкий, во втором - Рунич. Слабее, чем на этих университетах, отразилась религиозно-шовинистическая реакция на Харьковском университете, почти не коснулась Московского, Дерптский же университет при просвещенном попечителе князе Ливене и ректоре - известном историке-юристе Эверсе продолжал жить нормальной жизнью.

Реакция заставила многих профессоров-иностранцев покинуть Россию и возвратиться на родину. Русские профессора подверглись гонениям и увольнению. Университеты опустели. В Харьковском университете из 28 профессоров осталось всего восемь*(606), на нравственно-политическом факультете из 7 всего двое*(607).

От реакции больше всего пострадали, конечно, науки философские. Магницкий требует изгнания философии из университетского преподавания, так как "нет никакого способа излагать эту науку не только согласно с учением веры, ниже безвредно для него"*(608). Жертвою гонения на философию пал профессор Харьковского университета Шад*(609). На него подан был донос его товарищем, профессором Дегуровым. Шад придерживался философии Шеллинга, и ставился вопрос, допустима ли она в России, ибо в сочинениях его "находятся места несообразные с понятием о власти Государей:"*(610). Рассмотрев дело, Комитет министров в заседании 3 ноября 1816 г., еще до учреждения Ученого комитета, признал, что Шад не может быть терпим в России и постановил: "1) удалив его немедленно от должности, выслать заграницу, и 2) обе изданные им книги совершенно истребить".

Попечитель Харьковского округа, вице-председатель Библейского общества Карнеев делает в 1817 г. Совету университета предложение "разогнать мрак философского заблуждения, основанного на кичливости ума". Еще в 1834 г. попечитель Киевского округа с горечью вспоминает, что "во всех почти странах Европы сии науки часто служили для преподавания безверия и гибельного вольнодумства. Самолюбивое мудрствование людей, отвергши творца, остановилось на самом себе, и сии Науки: получали вредное, разрушающее все основы нравственности направление"*(611).

Наибольшему разгрому подвергся университет Казанский. Здесь в течение семи лет, с 1819 по 1826 г., орудовал ярый мракобес М.Л. Магницкий (1788-1855)*(612).

Свои взгляды на современные события он ясно высказал при рассмотрении в Комитете министров Цензурного устава. "Тот самый дух, - говорил он, - который у Иосифа II под личиною филантропии, у Фридриха, Вольтера, Руссо и энциклопедиков под скромным плащем философизма, в царствование Робеспьера под крайнюю шапкою свободы; у Бонапарте под трехцветным пером консула и, наконец, в короне императорской, - искал овладеть вселенною, низвергнуть алтари Господни и престолы законных государей: тот самый дух ныне, с трактатами философии и с хартиями конституций в руке, поставил престол свой на западе и хочет быть равен Богу"*(613).

Ревизия Казанского университета в 1819 г., предпринятая Магницким, сопровождалась увольнением 11 профессоров и закончилась предложением упразднить университет, разрушив даже его здание. В Петербурге на это не пошли, Главное правление училищ постановило ввести преподавание богопознания и уволить нескольких профессоров. Однако Магницкий был назначен попечителем Казанского округа и деятельность его в этой роли была равносильна упразднению университета; последовали новые увольнения, в том числе увольнение проф. Солнцева*(614).

В изданной Магницким инструкции ректору и директору рекомендуется при преподавании политических наук останавливаться весьма кратко на изложении прав естественного, политического и народного, прав народов древних и новейших; вместо того подробно излагать законодательство российское; в философии "слушатели должны удостоверяться, что все то, что не согласно с разумом св. Писания, есть заблуждениями ложь"; следует "наблюдать, чтоб дух вольнодумства ни открыто, ни скрытно не мог ослаблять учения Церкви в преподавании наук философских, исторических или литературы!". Преподавать должно в обличительном духе, допуская и преподавание естественного права лишь по руководству фаворита Магницкого, профессора Городчанинова - "Изложение христианской системы естественного права"*(615). В 1823 г. в Казани даже учреждена была кафедра конституций английской, французской и польской "с обличительною целью".

Система Магницкого была применена и к Петербургскому университету, где подвизался достойный сподвижник Магницкого, попечитель Д.П. Рунич (1780-1860). Он считал автономный университет за государство в государстве, откуда разносится "пагубный дух вольнодумства и своеволия", и требовал уничтожения автономии. Рунич в своих "Записках" говорит об университетах. "Немецкия системы естественнаго права, предпринятыя русскими и иностранными профессорами, представляли чудовищности: "Шеллингизм" и вся немецкая философия совместно с историей: дерзко подрывали основу Священного Писания!.. Объявление прав Марата не сделало бы более зла!" ("Русское обозрение", 1890, сентябрь. С.232).

Первой жертвой в Петербургском университете стал профессор А.П. Куницын. По поводу вышедшей в 1818 г. книги его "Право естественное" Магницкий в 1820 г. направил в Ученый комитет записку, в которой заявлял, что книга Куницына "есть не что иное, как сбор пагубных лжеумствований, которыя, к несчастию довольно известный, Руссо ввел в моду и кои волновали и еще волнуют горячия головы поборников прав человека и гражданина минувшаго и наступившаго столетий: Марат был не что иное, как искренний и практический последователь сей науки"; "и вся книга есть не что иное, как пространный кодекс прав, присвояемых какому-то естественному человеку: мирогражданство, по существу своему, почитается происходящим из тех же начал, на коих основано и самое право естественное"*(616).

Ученый комитет постановил изъять книгу из всех библиотек и от частных лиц, обратить внимание на преподавание естественного права, вытребовать руководства по этому предмету от всех учебных заведений и составить одинаковое обязательное руководство для всех. Магницкий и Рунич остались недовольны принятым решением и, доказывая "ничтожность мнимой науки естественного права", требовали безусловного запрещения ее преподавания во всем государстве*(617).

Вскоре затем, в 1821 г., возбуждено было дело против профессоров Петербургского университета К.И. Арсеньева, К.Ф. Германа и Э.В. Раупаха. В заключении своем по этому делу, направленном в Комитет министров, министр духовных дел и народного просвещения кн. Голицын писал: "Науки: свергают с человека все узы повиновения, разрывают связи общественныя, искореняют алтари, ниспровергают престолы и стращают весь порядок благоустроеннаго общества в бурный хаос. Толь вредный дух учения проник и к нам. Посему надлежит положить ему скорыя и твердыя преграды". Дело по обвинению этих профессоров тянулось много лет и было прекращено в 1827 г. по повелению Николая *(618)3.

В 1823 г. Магницкий подает министру кн. Голицыну записку об изъятии некоторых наук, в частности естественного права, из университетского преподавания*(619). Он умоляет его "всем, что есть святого, решительно поразить сие страшное чудовище, спокойно подрывающее у нас алтари и трон открытым проповедыванием своих начал во всех университетах наших:"; "справедливо устрашил нас, в свое время, сей нечестивый догмат Марата (что "власть державная получает свое начало от народа". - В.Г.) в книге профессора Куницына, то неужели не страшен он в устах Каннинга:" Он указывает на выступление Каннинга в английском парламенте против Священного союза. ":Врагу Божию, - говорит он, - три года только нужно было, чтобы довести дело сие от кафедры Куницына до потрясений Неаполя, Мадрита, Турина, Лиссабона: от одной строки профессора - до 200 тысяч штыков и ста линейных кораблей:"*(620). "Нет никакого способа излагать эту науку не только согласно с учением веры, ниже безвредно для него"*(621).

Проект Магницкого о запрещении естественного права*(622) и других наук подвергся обсуждению только в 1825 г., когда кн. Голицына на посту министра заменил адмирал Шишков (с 15 мая 1824 г.) и пиэтическое лицемерие сменилось славянофильско-патриотическим направлением*(623). В Главном правлении училищ проект Магницкого провалился. За него высказалось лишь три члена правления, восемь были против, в том числе попечитель Дерптского округа кн. Ливен, прямо издевавшийся над Магницким, попечитель Харьковского округа Перовский (писатель Погорельский), капитан-командор Крузенштерн и другие*(624). Главное правление вынесло 10 ноября 1826 г. постановление, что преподавание философии, очищенное и в христианском духе, необходимо. Вопрос был передан в Комитет по составлению нового университетского устава. С.С. Уваров заметил, что "дело о преподавании философии: по изменившимся обстоятельствам не требует ныне особенного разрешения".

Над деятельностью Магницкого назначена была ревизия. Ревизор Желтухин представил в половине марта 1826 г. отчет, в котором он изобразил деятельность Магницкого в Казани в мрачных красках: вместо уважения к церкви он водворял в университете фанатизм и "лицемерие, столь пагубное под кличкою благочестия"; университет он превратил из учебного заведения в монастырь; ему инкриминировалось, кроме того, расхищение университетских сумм. Обращения к царю не помогли Магницкому: министр Шишков вместе с Главным правлением училищ высказались за его увольнение, что и последовало в результате приказа от 6 мая 1826 г. Одновременно уволен был и сподвижник Магницкого Рунич.