Соглашения о признании обвиняемым вины

Они получили наибольшее распространение в США*(410).

Суть данного соглашения заключается в следующем. Обвиняемый и защитник с одной стороны и сторона обвинения заключают договор о конкретном решении дела, включая все пункты обвинения. Компромисс здесь проявляется в том, что стороны делают взаимные уступки: обвиняемый признает вину в менее тяжком преступлении, а обвинитель отказывается от подержания обвинения в более тяжком преступлении.

Понятно, что обвинитель идет на это не спроста: ему, как правило, не хватает доказательств, чтобы потребовать у суда применение санкции за тяжкое преступление. И вот для того чтобы подсудимый вообще не ушел от наказания, обвинитель готов предъявить обвиняемому меньшее обвинение.

Подсудимому такой договор также выгоден: он гарантирован от того, что более тяжкое наказание к нему не будет применено.

Для общества в целом от соглашений о вине также имеются выигрышные моменты:

- упрощается судебная процедура;

- ускоряется процесс рассмотрения уголовных дел;

- суду создается возможность сосредоточить усилия на рассмотрении спорных в доказательственном отношении случаях;

- судебный процесс становится предсказуемым;

- устраняется риск освобождения подсудимого от наказания;

- отсутствует риск допущения судебной ошибки.

Как уже было отмечено, в уголовно-процессуальном законодательстве России не предусматривается возможность заключения какого-либо соглашения между сторонами обвинения и защиты. Однако на практике они де-факто имеют место. Вот один из примеров*(411).

С. обвинялся в квалифицированном злоупотреблении служебным положением и открытом похищении чужого имущества при отягчающих обстоятельствах. Обвиняемый свою вину не признавал, отрицая применение насилия и противоправность завладения деньгами потерпевшего. Освидетельствование потерпевшего не выявило на его теле следов насилия, а изъятие в квартире обвиняемого вещественного доказательства - отобранных у потерпевшего денег - произведено с нарушением УПК. Свидетелей происшествия не обнаружено. Фактически обвиняемый изобличался только показаниями потерпевшего, который, сообщив о преступлении и дав подробные показания, выехал по месту постоянного жительства в весьма отдаленный от места производства по делу город. В судебное заседание он не явился, сообщив телеграммой, что не имеет для этого денежных средств. Суд также не располагал возможностями оплатить потерпевшему стоимость проезда. Названная причина неявки потерпевшего не признается исключающей его явку в суд и, следовательно, не предоставляет суду возможности огласить показания. Рассмотрение дела в отсутствие потерпевшего могло закончиться только оправдательным приговором, а отложение разбирательства грозило надолго отсрочить завершение дела.

До начала судебного разбирательства прокурор и защитник обратились к судье с согласованной позицией, состоявшей в изменении прокурором обвинения на более мягкое, не содержащее квалифицирующих признаков и отягчающих обстоятельства, с одной стороны, и признании подсудимым вины в таком уменьшенном объеме - с другой. Суд, изучив материалы уголовного дела и выслушав подсудимого, постановил обвинительный приговор в соответствии с согласованной сторонами позицией. Таким образом, он как бы утвердил неформальное соглашение между сторонами и учел его при вынесении приговора. При этом никаких следов о соглашении в деле не осталось. "Сделка" являлась для прокурора законным способом достижения цели его процессуальной деятельности - постановления обвинительного приговора. Подсудимый, сознающий свою вину и признавшийся в этом своему защитнику, принял назначенное ему условное наказание как снисхождение, проявленное судом, за публичное признание вины. Цели правосудия достигнуты, но и законные интересы подсудимого не пострадали.

В принципе, есть несколько аргументов подумать о том, не допустить ли соглашения о вине в российском уголовно-процессуальном законодательстве.

Во-первых, данное правовое явление оправдало себя в зарубежном уголовном процессе. Правда, европейские страны (в отличие от США, где соглашения о вине допускаются по всем делам, в том числе и по тем, где подсудимому грозит смертная казнь) соглашения о вине допускаются не по всем категориям дел, а только по тем, где предполагаемый срок наказания все же не слишком длительный.

Во-вторых, в России такие соглашения заключаются на практике, т.е. не формально, только не получая при этом какого-либо правового опосредования. Хотя здесь совсем бы не помешал судебный контроль за добровольностью и законностью таких договоренностей.

Возможно, для начала следовало бы ограничить возможность заключения договоренностей о вине делами о преступлениях небольшой и средней тяжести. Если данное нововведение оправдает себя, то потом расширить круг дел, где это станет возможным. Во всяком случае, отвергать сходу этот способ уголовно-процессуальной технологии вряд ли стоит.