logo search
Уголовное право РФ (книга Наумова А

4. Социологическая школа

Антропологическая школа с ее учением о «прирожденном» преступнике, несмотря на все притязания на объяснение резкого роста преступности и свои «рецепты» принятия решительных мер борьбы с ней, в силу явной антинаучности не способна была на­долго сколь-нибудь серьезно занимать умы ученых и практиков. Состояние же преступности требовало новых идей. Поэтому на сме­ну антропологической школе в уголовном праве возникло новое течение — социологическая школа. Ее ведущими теоретиками яви­лись немецкий криминалист Лист1, бельгийский — Принс, голланд­ский — Ван Гамель. В России большим влиянием пользовался пред­ставитель социологического направления И. Я. Фойницкий.

Основой социологического направления явилась так называе­мая теория факторов преступности. Обычно выделяются три груп­пы факторов:

а) социально-экономические (безработица, нищета, проституция);

б) физические или космические (время года, суток, климат, состояние погоды);

в) индивидуальные или биологические (пол, возраст, темперамент, пси­хофизические особенности преступника и т.д.).

Следует отметить, что в советском уголовном праве и крими­нологии теория факторов преступности традиционно подвергалась острой критике, в особенности за ее определенный компромисс с воззрениями антропологической школы. Не отрицая последнего, справедливости ради следует сказать, что в принципе социальные факторы преступности (город и деревня, профессия, алкоголизм, безработица, проституция, жилищные условия) и индивидуальные факторы (происхождение и воспитание, образование, возраст, пол, семейное положение, физические и психические свойства личнос­ти), к которым обращались социологи, не только фактически при­знавались советскими криминологами, но являются одним из стер­жневых моментов в их учении о причинах преступности и личности преступника2. Особенно острым нападкам в советской уголовно-правовой и криминологической литературе подвергалось утверж­дение Ф. Листа (как и других «социологов») о «вечности» преступ­ности. Долгое время, исходя из ортодоксальной марксистской докт­рины, советская криминология связывала наличие преступности с существованием капиталистического (буржуазного) государства и общества, а построение коммунизма у себя в стране (а в иные периоды, например во время принятия Программы КПСС на XXII съезде партии в 1961 г., оно казалось «не за горами») — с ликвида­цией преступности. Достаточно суровые реалии с состоянием пре­ступности в России в настоящее время, отказ от многих утопичес­ких целей совсем в ином свете представляют и эти, ранее казавшиеся крамольными, выводы Ф. Листа и его единомышлен­ников (теперь и в России) о вечности (без кавычек) преступности как социального явления.

Вместе с тем весьма уязвимыми с научной точки зрения были выводы «социологов», предложенные ими в качестве мер борьбы с преступностью. Социологическая школа выдвинула теорию «опасного состояния личности», в соответствии с которой в об­ществе есть люди, образ жизни которых или их физические или психические особенности опасны для общества. Эта опасность может быть и не связана с совершением конкретного преступле­ния. Поэтому в целях защиты общества «социологи» предлагали наряду с наказанием за совершенные преступления применять меры безопасности независимо от того, совершило ли лицо — но­ситель «опасного состояния» конкретное преступление или нет.

Идея «опасного состояния» — одно из самых реакционных изобретений уголовно-правовой теории. Замена наказания мера­ми безопасности на деле означает отрицание основных институ­тов уголовного права, игнорирование принципа ответственности за вину в совершении предусмотренного уголовным законом об­щественно опасного деяния. Идеи социологической школы нашли свое отражение, например, в итальянском Уголовном кодексе 1931 г., принятом во времена господства в стране фашистского режима. Прижились они и в советском уголовном законодатель­стве 20—30-х гг. Например, в УК РСФСР 1922 г., как уже отмеча­лось, была предусмотрена возможность применения ссылки и вы­сылки не только в отношении лиц, осужденных за совершение конкретного преступления, но и лиц, признанных общественно опасными «по связи с преступной средой в данной местности»; в Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и со­юзных республик 1924 г. наказание вообще заменялось «мерами социальной защиты»; в 1934 г. в УК РСФСР была включена норма, в соответствии с которой несовершеннолетние члены семьи осужденного за измену Родине, проживавшие совместно с ним к моменту совершения преступления, подлежали лишению избира­тельных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири.

Вместе с тем к оценке социологического направления нельзя подходить лишь с критических позиций. Именно эта школа дала в руки юристов-ученых очень действенный инструмент научного исследования преступника, преступления и преступности — ста­тистические и социологические методы исследования этих явле­ний, без которых наука уголовного права стала бы безжизненно-догматической, а криминология не могла бы и родиться. Лишь за одно это «социологическая» школа заслуживает положительной k оценки и благодарности.

Начиная с 50-х гг. XX в. значительное распространение полу­чила теория новой социальной защиты, разработка основных по­ложений которой связывается с именем французского юриста Мар­ка Анселя1. Основной тезис этого направления — ресоциализация, т. е. приспособление преступника к условиям и порядкам в обще­стве. Сторонники новой социальной защиты утверждают, что не­обходимо сохранение уголовного права и его основных институ­тов, сохранение положения «нет преступления без указания о том в законе» и об ответственности за конкретное деяние при наличии вины, необходима гуманизация наказаний и т. д. Однако осуще­ствляться это должно с помощью «деюридизации», что предпо­лагает отказ от некоторых демократических принципов уголовно­го права и процесса. Сюда относятся и значительное усиление судейского усмотрения в выборе санкций, и известная переоцен­ка роли экспертов в вопросах о применении к осужденному тех или иных мер, и ограничение принципа состязательности в уго­ловном процессе при решении вопроса о конкретной мере наказа­ния, и признание системы неопределенных приговоров, и некото­рые другие предложения. Таким образом, эту теорию нельзя оценить однозначно положительно или отрицательно. Идея «ре-социализации» может превращаться в сильный инструмент уго­ловной политики и находит все большую поддержку в деятельнос­ти правоохранительных органов многих стран, в том числе и в России. Вместе с тем реализация идеи «деюридизации» может при­вести к возникновению антидемократических тенденций в борьбе с преступностью, а следовательно, и к нарушению прав человека в этой сфере.

Завершая рассмотрение содержания основных направлений (школ) в науке уголовного права, следует отметить, что в «чистом» виде ни одно из этих направлений в настоящее время не существу­ет. Более того, необходимо отметить, что из трех самых известных школ («классическая», антропологическая и социологическая) лишь вторая в началу XXI в. не оставила каких-либо следов в уго­ловном законодательстве. Первая же и третья, несмотря на всю их непримиримость и принципиальные различия, объективно «при­мирились» именно на законодательном уровне.

Что же конкретно сохранилось и что потерялось в этом от «классической» школы? Сохранилось многое, а главное — ее при­верженность принципу nullum crimen sine lage, бесспорно являю­щемуся ныне показателем движения уголовного права в демокра­тическом направлении (и в этом отношении современным юристам не следует забывать о предтечах этих воистину великих принци­пов — итальянца Ч. Беккариа и немца А. Фейербаха). Во-вторых, принцип субъективного вменения, получивший развитие в фило­софии Гегеля. В-третьих, принцип ответственности лишь за совер­шение деяния, опасного в его внешнем выражении, и ненаказуе­мость голого умысла (большой вклад в его формулирование и обоснование внесли французские просветители, например ТУТ. Монтескье). В-четвертых, от «классической» школы в совре­менное уголовное законодательство перешло основное содержа­ние (хотя, естественно, и модифицированное) важнейших инсти­тутов уголовного права: причинной связи, вины и вменяемости, состава преступления, покушения на преступление, соучастия в преступлении (в немецкой литературе важная роль в их развитии принадлежит, как отмечалось, А. Фейербаху, в отечественной — Н.С. Таганцеву, А.Н. Трайнину, А.А. Пионтковскому).

Отвергнуты временем и современным уголовным законодатель­ством философские основы «классического» направления — уче­ние о свободной (абсолютно свободной) воле преступника, лежа­щей в основе его преступного поведения и, следовательно, обосновании его уголовной ответственности. Конечно же, субъ­ективные основания уголовной ответственности, заложенные в современном уголовном законодательстве, исходят из весьма от­носительного учета этой свободы, корректируя ее детерминиро­ванностью выбора поведения условиями и обстоятельствами, в которых действует индивид (ниже мы покажем, как именно учи­тывается это законодателем). Отвергнута и вытекающая из этих же философских позиций теория наказания как возмездия лица за совершенное им преступление (Кант, Гегель).От социологической школы в современном уголовном праве (на законодательном уровне) пришло также многое. Во-первых, то, что в основе современного уголовного законодательства (об уголовной ответственности) лежит не теория свободы воли, а со­циологическая теория «факторов преступности» (за вычетом не­которых, сближающих ее с антропологическим направлением, на­пример, биологических или климатических факторов). Это теория, учитываемая в современном уголовном законодательстве как в подходе к криминализации и декриминализации соответствующих деяний, выражающемся в необходимом учете социальной обуслов­ленности уголовно-правового запрета, так и в основе конструиро­вания уголовно-правовых санкций за нарушение соответствующих запретов и норм об индивидуализации наказания (в основу нака­зания кладется не свобода преступника, не его произвол; тяжесть наказания ставится в зависимость не только от тяжести причинен­ного преступлением вреда, но и в зависимость от учета личности виновного и обстоятельств, детерминирующих совершение им соответствующего преступления, что, например, достаточно чет­ко выражено в ст. 60-68 УК РФ). Во-вторых, в законодательных определениях целей наказания, отвергающих возмездие и ставя­щих на первое место цели предупреждения преступлений и исправ­ления преступников.

Отвергнуто временем другое основное положение социологи­ческой школы — ее теория «опасного состояния личности» как основания уголовной ответственности (хотя в свое время она и по­лучила, как уже отмечалось, «прописку» в уголовном законодатель­стве ряда стран, например итальянском, немецком и советском). Здесь спор между «классиками» и социологами разрешился в поль­зу первых и, думается, в пользу прогресса и демократии. Вместе с тем следует признать, что некоторые следы подхода социологи­ческого направления к основаниям назначения и в особенности исполнения наказания видны в законодательстве многих стран. Это и существование мер безопасности, применяемых, разумеется, не «до» (как предлагали социологи), а в соответствии с обвинитель­ным приговором (к примеру, меры административного надзора, применяемые, например, в отношении преступников-рецидивис­тов после отбытия ими наказания, некоторые принудительные меры воспитательного и медицинского характера, некоторые так называемые дополнительные виды наказания).

В определенной степени соединение тех или иных проверен­ных временем позиций указанных направлений (школ) можно уви­деть в концептуальных идеях рассмотренного выше направления «новой социальной защиты» («деюридизация» — от социологи­ческой школы; сохранение принципов «нет преступления без ука­зания о том в законе» и ответственности за конкретное деяние при наличии вины — от «классической» школы).

Современное уголовное законодательство не может быть построено на идеях какой-либо одной школы. И если оно (а также современная уголовная политика) претендует на научность и со­временность, то почти обречено на то, чтобы синтезировать в себе лучшие идеи «классического» и социологического направлений в уголовном праве с учетом их современных модификаций.