logo
Уголовное право РФ (книга Наумова А

1. Просветительно-гуманистическое направление

Просветительно-гуманистическое направление в уголовном праве возникло в XVIII в. Оно отражало уголовно-политические и уголовно-правовые взгляды шедшей к власти буржуазии, стре­мившейся к свержению господства феодалов. Эти идеи были важ­ной составной частью идейной программы Французской револю­ции (1789 г.). В рамках этого направления можно выделить уголовно-правовые взгляды французских просветителей (в первую очередь Монтескье и Вольтера); итальянского просветителя Чезаре Беккариа, выраженные в его знаменитой книге «О преступле­ниях и наказаниях», и теорию уголовного права французского ре­волюционера Жана Поля Марата.

Ш. Монтескье (1689—1755) — один из самых видных фран­цузских просветителей XVIII в., выдающийся писатель, философ, 'Экономист и юрист (правоведам он более всего известен как автор и разработчик теории разделения властей). Свои уголовно-право­вые воззрения наиболее полно изложил в книгах «Персидские пись­ма» (1721) и «О духе законов» (1748). В первой (по жанру это ро­ман в форме переписки между друзьями) дана уничтожающая критика основных принципов феодального уголовного права и правосудия. Во второй им сформулирована положительная про­грамма в этих областях. Наибольший интерес в этом отношении представляют следующие главы книги шестой трактата «О духе законов»: XII (О силе наказаний), XIII (Бессилие японских зако­нов), XIV (О наказаниях в римском законодательстве), XVI (О точном соответствии между наказанием и преступлением), XVIII (О денежных и телесных наказаниях), XIX (О законе талиона)1. Важнейшее место в его уголовно-правовой программе занимают следующие идеи.

Ш. Монтескье выступал за решительное ограничение круга уголовно наказуемых деяний, в особенности в религиозной сфере (при этом современному читателю уместно напомнить, что фео­дальное уголовное право беспощадно карало, чаще всего сожже­нием на костре, всякого заподозренного в ереси, магии и колдов­стве) и в связи с так называемым оскорблением Величества, т. е. монарха. При этом он сформулировал важнейший принцип уго­ловного права о том, что уголовный закон должен карать «одни только внешние действия», решительно отвергая возможность уго­ловной ответственности за мысли и слова, не сопровождаемые дей­ствиями. Монтескье настаивал на том, чтобы каждое преступле­ние было «определено точно» в уголовном законе и чтобы «судья не отступал от буквы закона». Им выдвинут и обоснован принцип соразмерности (соответствия) наказания совершенному лицом преступлению. Издержки нарушения этого принципа он показал на примерах Китая («В Китае разбойников рассекают на части, а простых воров — нет: благодаря этому различию там воруют, но не убивают») и Московского государства («В Московском государ­стве, где воров и убийц наказывают одинаково, грабеж всегда со­провождается убийством. Мертвые, говорят там, ничего не расска­жут»). Исходя из того, что смертная казнь была одним из распространенных наказаний эпохи феодализма, Монтескье вы­ступил за ее решительное сокращение, в частности против ее при­менения за религиозные преступления, за оскорбление Величест­ва и с некоторыми оговорками за имущественные преступления. В целом он выступал за общее смягчение наказаний.

Монтескье пытался решить проблему причин преступности. При решении этой проблемы он был связан своей общеметодоло­гической концепцией, согласно которой формы правления, зако­ны и права людей (в том числе и преступность) находятся в реша­ющей зависимости от климата. По его мнению, количество страстей и преступлений увеличивается по мере удаления от севера к югу. Несомненной его заслугой является выдвижение на первый план стоящей перед уголовным законом задачи предупреждения пре­ступлений, а не их наказания. Предупреждение преступлений Монтескье связывал с улучшением нравов людей и общества.

Решающий вклад в развитие просветительно-гуманистического направления в уголовном праве внесла книга итальянского про­светителя и гуманиста Чезаре Беккариа (1738 —1794) «О преступ­лениях и наказаниях», вышедшая в свет в 1764 г.1 «История уголовного права и правосудия, да, пожалуй, и других правовых наук, — справедливо отмечает Р. М. Решетников, — не знает тру­да, по силе и длительности своего воздействия на современников и последующие поколения равного этому произведению...»2

Развивая применительно к уголовному праву и уголовному процессу теорию разделения властей, Беккариа сформулировал принцип, в соответствии с которым область криминализации дея­ний, т. е. объявления их преступными, должна быть подвластна только законодателю, а решение вопроса о совершении или несо­вершении лицом преступления — только судебной власти. Бекка­риа подчеркивал, что «только закон может устанавливать наказа­ния за преступления», что судья не только не может этого делать, но и не должен назначать «наказания, выходящие за пределы за­кона»3.

Развивая идеи Монтескье об основаниях уголовной ответствен­ности, Беккариа считал, что уголовному преследованию должны подвергаться только действия людей, но не их намерения или сло­ва. По его словам, «единственным и истинным мерилом преступ­лений является вред, который они приносят нации» или который наступает «для общественного блага»4. В проблеме наказания для него существуют два основных принципа — равенство наказаний для всех граждан и соответствие между совершенным преступле­нием и наказанием. В соответствии с последним он предлагал со­здать «точную и всеобщую лестницу преступлений и наказаний». Лестница преступлений — это не что иное, как их классификация по степени тяжести. В лестнице наказаний он не оставлял места для, излишне жестоких наказаний. Беккариа сформулировал прин­цип, который оказал значительное влияние на все дальнейшее раз­витие уголовного права и продолжает оказывать такое влияние и в настоящее время, — «впечатление производит не столько стро­гость наказания, сколько его неизбежность»5. Принцип столь же актуален в наше время, как и более двухсот лет назад при его фор­мулировании. Резко возражая против средневековой идеи устра­шения как самостоятельной цели наказания, Беккариа считал, что цель наказания заключается в воспрепятствовании виновному повторного совершения преступления и удержании от соверше­ния преступлений других.

Именно Беккариа впервые в истории выступил с убедительны­ми аргументами против смертной казни, в частности, он обращал внимание на ее мнимое предупредительное значение. Он считал, что смертная казнь сама подает людям пример жестокости, огруб­ляет и ожесточает нравы и в конечном счете способствует совер­шению новых преступлений. Можно сказать, что под влиянием именно идей Беккариа впоследствии возникает движение сторон­ников отмены этого варварского наказания (аболиционистов).

Вольтер (1694—1778) — крупнейший представитель французского Просвещения XVIII в. Его книгами зачитывалась просвещен­ная Европа (они хорошо были известны, например, А. С. Пушкину). Не будучи профессиональным юристом, тем не менее он в своих работах много внимания уделил вопросам уголовного права и уголовного процесса1. Наиболее полно его взгляды по этим про­блемам выражены в двух книгах: «Комментарии к книге о преступ­лениях и наказаниях» (1766) и «Награда за справедливость и гума­низм» (1777).

В этих и других произведениях Вольтер выступил непримири­мым противником католической церкви, обвиняя ее в жесточай­шем преследовании инакомыслящих за религиозные убеждения. Он доказывал, что эти преследования противоречат человеческо­му разуму. «Христианские трибуналы, — писал он, — приговорили к смертной казни более ста тысяч мнимых колдунов. Если бы к этим судебным убийствам присоединить бесконечно превосходя­щее число принесенных в жертву еретиков, то эта часть света по­казалась бы огромным эшафотом, покрытым палачами и жертва­ми, окруженными судьями и зрителями»2.

В области уголовной политики Вольтер связывал совершенст­во уголовного законодательства с тем, опирается ли оно на разви­тую систему предупреждения преступлений. Так же, как и его пред­шественники по просветительно-гуманистическому направлению в уголовном праве (Монтескье и Беккариа), Вольтер выступал за соразмерность между преступлением и наказанием, между тя­жестью преступления и тяжестью наказания. «В Германии и во Франции, — писал он, — колесуют без всякого различия как тех, кто совершает кражи на больших дорогах, так и тех, кто соверша­ет убийство с грабежом. Как же не понимают, что это значит тол­кать грабителя на убийство для уничтожения объектов и свидете­лей их преступлений»3. Вслед за Беккариа он выступал против смертной казни.

Жан Поль Марат (1743—1793) — один из выдающихся деяте­лей Французской революции 1789 г. — был также крупным уче­ным и публицистом. Кроме многочисленных трудов по физике и медицине, его научно-литературное наследство содержит в себе и работы социально-политического цикла, в том числе и «План уго­ловного законодательства»1.

В этом произведении он привлекает внимание к проблеме тех­ники уголовного закона, его формы и языка. И некоторые его суж­дения по этому поводу не устарели и в настоящее время. По мне­нию Марата, чтобы законы были справедливыми и мудрыми, в них не должно быть «ничего непонятного, неопределенного, произ­вольного в представлении о преступлениях и наказаниях, ибо важ­но, чтобы каждый вполне понимал законы и знал, чему он себя подвергает, нарушая их: уголовный кодекс не должен, следователь­но, бояться излишней точности»2.

Уголовные законы, с точки зрения Марата, должны быть про­стыми. Уголовный закон «не должен бояться излишней простоты»3. Пожалуй, впервые в истории им был поставлен и вопрос о пределах ограничения свободы человека уголовными законами. Вся­кое увлечение законодателя числом уголовно-правовых запретов, запрещение поведения, не являющегося вредным для окружаю­щих, способно привести, по мнению Марата, лишь к отрицанию таких законов. Он настаивал и на обнародовании законов таким способом, чтобы они были известны гражданам. «Пусть уголов­ный кодекс, — писал он, — будет на руках у всех... Он должен быть настолько дешевым, чтобы наименее состоятельный гражданин был в состоянии приобрести его»4. Им была разработана система Особенной части уголовного законодательства, в основу которой был положен объект преступления и давался юридический анализ основных преступных деяний, относимых к выделенным им вось­ми разделам. В принципе этот раздел «Плана уголовного законо­дательства» явился своеобразным прообразом первой Теоретичес­кой модели уголовного кодекса.

Вслед за Монтескье и Беккариа Марат развивал идею о преду­преждении преступлений, о соразмерности преступлений и нака­заний, о неотвратимости наказания. Вместе с тем следует отметить и некоторые принципиальные отличия взглядов Марата от его предшественников по просветительно-гуманистическому направ­лению в уголовном праве. Марат был революционером, одним из вождей радикального крыла — якобинцев. В период революции он выступал сторонником самого решительного террора по отно­шению к политическим противникам. Это не могло не сказаться и на его уголовно-правовых взглядах. Он, например, призывал к свер­жению тиранического режима, отрицал абсолютную необходи­мость соблюдения законов, ставя это в зависимость от их содер­жания. Марат признавал возможность нарушения несправедливых законов. Ту же власть, которая будет наказывать за их нарушение, он называл тиранической, а судью, приговаривающего за это к смерти, — подлым убийцей. И все же в целом по своим уголовно-правовым воззрениям — по трактовке основных принципов уго­ловного права — он принадлежит к просветительно-гуманистичес­кому направлению в уголовном праве.