4. Смертная казнь

Вряд ли еще какая уголовно-правовая проблема так волнует людей (в равной мере юристов и неюристов), как проблема смерт­ной казни. Сколько по этому поводу возникало и возникает дис­куссий (научных и ненаучных самого различного уровня), сколько высказывается доводов в пользу или против существования этого вида наказания! В уголовном праве эти споры идут уже не одно столетие.

В российском уголовном праве смертная казнь была известна еще дореволюционному (до октября 1917 г.) законодательству. Впервые официально она предусматривалась в 1398 г. в Двинской уставной грамоте за кражу, совершенную в третий раз. Ее приме­нение было расширено в Псковской судной грамоте 1467 г., уста­новившей смертную казнь за воровство в церкви, казнокрадство, государственную измену, поджог, кражу в посаде, совершенную в третий раз. Дальнейшее расширение круга преступных деяний, за которые полагалась смертная казнь, произошло в Судебниках 1497 и 1550 гг. и продолжалось в дальнейшем. Достаточно сказать, что, например, в Уложении 1649 г. смертная казнь могла быть назначена уже за 63 преступления, а по Воинским артикулам Петра I и другим уголовно-правовым актам этого времени — в 123 случаях. Следует отметить жестокость способов исполнения смертной каз­ни. Так, в XVII в. это были: отсечение головы, повешение, утопле­ние, сожжение, залитие горла расплавленным металлом, четвер­тование, колесование, закапывание в землю по плечи, посажение на кол и др.

В дальнейшем (после жесточайших петровских указов) россий­ское законодательство о смертной казни развивалось иначе. Пер­вую попытку отказаться от этого наказания сделала дочь Петра I императрица Елизавета. В 1743 и 1744 гг. ею были изданы законы о том, чтобы смертные приговоры не приводились в исполнение, а представлялись в Сенат на усмотрение императрицы. В 1753 и 1754 гг. указом Елизаветы подтверждалось неприведение смерт­ных приговоров в исполнение. При этом предписывалось заменять «натуральную» смертную казнь на политическую — путем рвания ноздрей, клеймения и вечной ссылки в каторгу. Исполнение смерт­ных приговоров приостанавливалось до специального указа. В 1761 г. Елизавета предписала законодательным комиссиям, чтобы «в новосочиняемом уложении за подлежащие вины смертной каз­ни не писать», однако претворить это в жизнь она не смогла.

В 1787 г. Екатерина II в своем манифесте, изданном по случаю 25-летия ее царствования, также предписывает всех осужденных к смертной казни не казнить, а сослать в каторгу. Тем не менее во­преки елизаветинским и екатерининским предписаниям смертные приговоры не только выносились, но и приводились в исполне­ние. Чего стоили, например, массовые казни руководителей и участ­ников пугачевского восстания (было казнено более 20 тысяч чело­век). Уже при Николае I к смертной казни на основании Соборного уложения 1649 г. и Воинских артикулов Петра I были осуждены и казнены пять декабристов.

С 1 января 1835 г. вступил в силу Свод законов Российской империи 1832 г. В соответствии с ним смертная казнь в России со­хранялась, но применялась только в отношении трех категорий преступлений:

1. политических («когда оные, по особой их важности, предаются рас­смотрению и решению верховного уголовного суда»);

2. за нарушение карантинных правил (т. е. за так называемые карантинные преступления, совершенные во время эпидемий или сопряжен­ные с совершением насилия над карантинной стражей либо каран­тинными учреждениями);

3. за воинские преступления.

Предусматривалась смертная казнь и по Уложению о наказа­ниях уголовных и исправительных 1845 г. и по Уголовному уложе­нию 1903 г. Следует отметить, что количество выносимых смерт­ных приговоров резко увеличилось после подавления первой русской революции 1905 г. Так, в 1906 г. было казнено 574, в 1907 г. — 1139, в 1908 г. — 1340, в 1909 г. — 717, в 1910 г. — 129, в 1911 г. — 73, в 1912 г.—126 человек¹.

Заметим, что, во-первых, массовое применение смертной каз­ни в эти годы осуществлялось в основном внесудебными органа­ми — военно-полевыми судами, по решению губернаторов и главнокомандующих и т. д. Во-вторых, смертные приговоры вы­носились вовсе не только за террористическую революционную деятельность. По этому поводу интересно ознакомиться с оцен­кой такой карательной практики (а она справедливо связывалась с именем П. А. Столыпина — министра внутренних дел и с 1906 г. председателя Совета Министров), данной одним из крупнейших государственных деятелей того периода — С. Ю. Витте (министр путей сообщений и финансов, председатель Комитета Министров, в 1905—1906 гг. — председатель Совета Министров): «Никто столь­ко не казнил и самым безобразным образом, как он, Столыпин, никто не произвольничал так, как он, никто не оплевал так закон, как он, Столыпин, и все сопровождая самыми либеральными ре­чами и жестами». Столыпин «казнит совершенно зря: за грабеж лавки, за кражу 6 рублей, просто по недоразумению... Можно быть сторонником смертной казни, но столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совсем бессмысленное, убийство по недоразумению. Одним словом, явилась какая-то мешанина правительственных убийств, именуемая смертными казнями»¹. Следует отметить, что сам С. Ю. Витте, будучи убежденным сторонником монархии в России, не только не симпатизировал революционерам и революционной деятельности, но и сам отправил многих революционеров на висе­лицу. Тем более объективной является его критика массового при­менения смертной казни Столыпиным.

Массовые казни вызвали справедливый протест со стороны различных слоев российского общества. Великий русский писатель Л.Н. Толстой в своей знаменитой статье «Не могу молчать» под­верг резкой критике подобную карательную практику: «Ужаснее же всего в этом то, что все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло всему на­роду, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распростра­няется же это развращение особенно быстро среди простого, ра­бочего народа потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается простыми ворами и раз­бойниками и всеми революционерами вместе, совершается под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправ­дываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в по­нятиях народа со справедливостью и даже святостью учреждени­ями: сенат, синод, дума, церковь и царь. И распространяется это развращение с необычайной быстротой»².

С убедительными доводами против смертной казни выступили и выдающиеся российские юристы — Н.С. Таганцев, Н.Д. Серги­евский, А.А. Пионтковский (отец), М.Н. Гернет. Однако только после Февральской революции Временное правительство поста­новлением от 12 марта 1917 г. отменило смертную казнь, правда ненадолго. Уже 12 июля 1917 г. она была восстановлена на фронте за убийство, разбой, измену и некоторые воинские преступления.

Октябрьская революция 1917г., можно сказать, началась с от­мены смертной казни. Это произошло уже на второй день после победы большевиков, когда декретом II Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 г. было объявлено об отмене смертной казни. Кроме того, в советское время были сделаны еще две по­пытки отмены смертной казни — постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «Об отмене применения высшей меры наказания (расстре­ла)» от 17 марта 1920 г. и Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни» от 26 мая 1947 г.

Восстановление смертной казни обосновывалось обычно та­кими причинами, как острота классовой борьбы, сопротивление свергнутых эксплуататорских классов, обстановка на фронтах гражданской войны, подрывная деятельность империалистичес­ких государств. При этом в годы гражданской войны смертная казнь применялась не столько для борьбы с особо опасными пре­ступлениями (например, с убийствами), сколько в политических целях. В соответствии с постановлением СНК РСФСР «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. смертная казнь путем расстрела при­менялась и к лицам, прикосновенным к белогвардейским организациям, заговорам, мятежам. Широко применялась практика рас­стрела заложников, известны кровавые расправы над восставши­ми кронштадтскими матросами, тамбовскими крестьянами, пред­ставителями духовенства. Часто расстрелы осуществлялись по решению внесудебных органов, например ВЧК. Известны и слу­чаи фабрикации таких дел. К их числу относится и так называе­мое дело о заговоре В. Таганцева (сына Н.С. Таганцева), по кото­рому по решению Петроградской губчека 24 августа 1921 г. был казнен 61 человек, среди которых было 16 женщин (в том числе две сестры милосердия, две студентки, жены осужденных). Каз­нен был и известный русский поэт Н. Гумилев (дело в отношении последнего в октябре 1991 г. было официально прекращено Генеральным прокурором СССР за отсутствием состава преступления).

Чрезвычайно широкая практика применения смертной казни по сфабрикованным органами безопасности делам осуществлялась в 30-х гг. (известных как годы сталинского террора). Она приме­нялась не только по обвинению в контрреволюционных преступ­лениях. Согласно, например, постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. расстрел применялся и за хищение государствен­ного и общественного имущества (независимо от размера похи­щенного).

Советские уголовные кодексы (УК РСФСР 1922 г., 1926 г. и 1960 г.) не включали смертную казнь в систему наказаний, моти­вируя это временным характером исключительной меры наказа­ния. Однако это была лицемерная декларация, так как в Особен­ной части этих УК смертная казнь была представлена довольно широко (так, например, в УК РСФСР 1926 г. она предусматрива­лась за 42 преступления). Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. (при его принятии) значительно сократили сферу применения смерт­ной казни. Однако вскоре в УК начали вносить на этот счет по­правки, и постепенно применение смертной казни опять было рас­ширено. Решительный шаг в направлении сокращения смертной казни был сделан в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (как отмечалось, не вступивших в силу из-за распада Союза ССР).

Эти изменения были в дальнейшем восприняты как прежним, так и новым УК РФ. Однако это не привело к снижению примене­ния смертной казни в судебной практике. Так, судами Российской Федерации к смертной казни было осуждено: в 1989 г. — 100, в 1990 г. — 223, в 1991 г. — 147, в 1992 г. — 159, в 1993 г. — 157 чело­век. Количество осужденных к смертной казни в эти же годы составило соответственно 0,02; 0,04; 0,02; 0,02; 0,01% от общего ко­личества осужденных¹.

Следует отметить, что в 70—80-х гг. в мировом сообществе отчетливо проявляется тенденция к сокращению применения смертной казни и ее упразднению. Так, Генеральная Ассамблея ООН 15 декабря 1989 г. приняла Второй факультативный прото­кол к Международному пакту о гражданских и политических пра­вах, направленный на отмену смертной казни, и призвала все пра­вительства, которые могут это сделать, рассмотреть вопрос о подписании его и ратификации или присоединении к нему. К на­стоящему времени смертная казнь отменена уже более чем в 80 го­сударствах мира, включая все страны Западной Европы.

Общественное мнение обычно с трудом воспринимает идеи о постепенном исключении смертной казни из числа уголовных наказаний. До последнего времени поступают предложения граж­дан о том, что преступников надо колесовать, четвертовать, ввести публичные казни на стадионах и транслировать их по теле­видению. И тому есть серьезные причины. Конечно, наши пред­ставления о необходимости жестоких мер борьбы с преступнос­тью генетически обусловлены в первую очередь суровыми и жестокими атрибутами нашей нелегкой истории. Это братоубий­ственная мясорубка гражданской войны, и беспрецедентный по масштабам сталинский террор, и вызванный насильственной кол­лективизацией массовый голод начала 30-х гг., и тяжкие испыта­ния, выпавшие на долю народа в годы второй мировой войны, и уже постсоветские и постсоциалистические искривления реформ (падение жизненного уровня значительной части населения, рез­кий рост насильственной преступности, тщетный поиск справед­ливости в казенно-бюрократических учреждениях, включая суд и прокуратуру). Все это не могло не ожесточить души наших людей.

Обычно в пользу смертной казни приводятся следующие до­воды. Один из самых распространенных — на следующий же день после отмены смертной казни нас всех перережут; народ этого не поймет. Но все дело в том, что в Европе смертная казнь была от­менена лишь недавно. В России же, в отличие от Запада, еще в прошлом веке смертная казнь не полагалась ни за убийство, ни за кражу. И в советское время многие годы за убийство не преду­сматривалась смертная казнь. В 1954 г. она была введена. Убийст­ва, однако, не сократились, а продолжали расти (это к вопросу об общепредупредительной роли такого наказания).

Если же не на словах, а на деле человеческую жизнь призна­вать абсолютной ценностью, то запрет на лишение жизни челове­ка должен быть также абсолютным. Для всех. В том числе и для государства. Цивилизованная Европа это поняла. Как это пони­мал, например, и Лев Толстой. Так, может быть, именно в наш жес­токий век стоит увидеть в этой позиции такое, что пока не доступ­но массовому сознанию? Поверить в нее (не только современной Европе, но и своему отечественному, хотя и забытому опыту) и сделать ставку не на жестокость, а на милосердие? Конечно же, такое мнение не разделяется большинством. Что ж, в этом мы, рос­сияне, почти ничем не отличаемся от других европейцев. Напри­мер, в Англии после отмены смертной казни в 1969 г. опрос об­щественного мнения однозначно свидетельствовал о том, что это мнение не совпадает с решением британского парламента об от­мене смертной казни. И тем не менее парламент не отменил свое­го решения. Не все вопросы, а нравственные в особенности, могут решаться голосованием.

Труднее всего позицию отмены смертной казни совместить с отношением к проблеме близких (в первую очередь родственни­ков) потерпевших от умышленных убийств. Вопрос этот крайне деликатный. Можно, конечно, рассуждать так: убийца нарушил священное право на жизнь и тем самым поставил себя вне челове­ческого закона. Но можно рассуждать и по-иному. Существующая система ценностей не смогла спасти жизнь близкого мне челове­ка. Смерть его убийцы не возместит мою потерю. Попытаемся же изменить что-либо в этой системе, и, может быть, новый подход (установление абсолютного запрета на лишение жизни человека) когда-нибудь, пусть не скоро, все-таки даст положительный резуль­тат и поможет предотвратить для кого-то новую трагедию.

Решительный шаг в направлении сокращения смертной казни сделала новая Конституция РФ. В соответствии с ч. 2 ст. 20 «смерт­ная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федераль­ным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиня­емому права на рассмотрение его дела судом с участием присяж­ных заседателей».

Это конституционное положение развито и конкретизировано в ст. 59 нового УК РФ. Часть 1 этой статьи, обращенная фактичес­ки к законодателю, констатирует, что смертная казнь как исклю­чительная мера наказания может быть установлена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. В Особенной части УК смертная казнь предусматривается за убийство при отягчаю­щих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ), геноцид (ст. 357 УК РФ). Все они являются особо тяжкими пре­ступлениями, посягающими на жизнь.

В соответствии с ч. 2 ст. 59 УК РФ смертная казнь не применя­ется к женщинам, а также к лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, и к мужчинам, достигшим к момен­ту вынесения судом приговора шестидесяти пяти лет.

Согласно ч. 3 этой статьи смертная казнь в порядке помилова­ния может быть заменена пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок в двадцать пять лет.

Вступление Российской Федерации в Совет Европы предпо­лагает выполнение определенных обязательств относительно даль­нейшего существования такого наказания, как смертная казнь, в системе наказаний, предусмотренных российским Уголовным ко­дексом. На этом пути исполнительной и законодательной ветвями власти были предприняты определенные шаги. Следует отметить ряд нормативных актов, принятых по этому поводу. Это и Указ Президента Российской Федерации от 16 мая 1996 г. «О поэтап­ном сокращении применения смертной казни в связи с вхождени­ем России в Совет Европы»¹, и Распоряжение Президента Россий­ской Федерации от 27 февраля 1997 г. «О подписании Протокола № 6 (относительно отмены смертной казни) от 28 апреля 1983 г. к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 но­ября 1950 г.»². Наконец, принятый по инициативе Президента Рос­сийской Федерации Федеральный закон «О внесении изменений в статью 184 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Фе­дерации», в соответствии с которым ч. 4 этой статьи сформулиро­вана в следующей редакции: «Основанием для исполнения нака­зания в виде смертной казни являются вступивший в законную силу приговор суда, заключения Председателя Верховного Суда Рос­сийской Федерации и Генерального прокурора Российской Феде­рации об отсутствии оснований для принесения протеста на приговор суда в порядке надзора и Указ Президента Российской Фе­дерации об отказе в помиловании осужденного»³.

Смысл этого уточнения заключается в том, что в соответствии с ним рассмотрение главой государства вопроса о применении помилования к лицам, осужденным к смертной казни, будет обя­зательным вне зависимости от наличия или отсутствия ходатайст­ва о помиловании.