1. Понятие и значение уголовного закона. Действующее уголовное законодательство Российской Федерации

Известно, что закон — это нормативный акт, принятый зако­нодательной властью и содержащий в себе правовые нормы.

Уголовный закон отличается от других законов именно содержа­нием норм права. Он устанавливает основания и принципы уго­ловной ответственности, определяет, какие общественно опасные деяния признаются преступлениями и какие наказания предусмат­риваются за их совершение. Уголовный закон также регламенти­рует основания освобождения от уголовной ответственности и на­казания.

В соответствии с Конституцией РФ (ст. 71) и Федеративным договором (Договором о разграничении предметов ведения и пол­номочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации) принятие уголовного законода­тельства относится к ведению федеральных органов государствен­ной власти Российской Федерации. Уголовное законодательство Российской Федерации кодифицировано, и основным уголовным законом является Уголовный кодекс Российской Федерации. Он был принят Государственной Думой 24 мая 1996 г., подписан Президентом РФ 13 июня 1996 г. и вступил в действие с 1 января 1997 г. (взамен действовавшего прежде УК РСФСР 1960 г.). В со­ответствии с ч. 1 ст. 1 УК РФ новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в УК.

Следует отметить, что во многих развитых странах Запада уго­ловные кодексы не являются единственным уголовно-правовым законодательным актом. Так, в ФРГ существует обширное законо­дательство, предусматривающее ответственность и за преступле­ния, например, экологические, хозяйственные, транспортные. При этом многие уголовно-правовые нормы этого законодательства не включаются в уголовный кодекс, а существуют и действуют наряду с ним. Иногда такой подход к кодификации уголовно-правовых норм разделяется и в отечественной уголовно-правовой науке. Думается, однако, что не следует отказываться от опыта, накопленного в этом отношении советским уголовным правом, и его устой­чивой правотворческой тенденции, выражающейся в полной ко­дификации уголовно-правовых норм (на уровне бывших союзных республик). Продолжение этой традиции сохранит определенные гарантии законности в сфере осуществления правосудия по уго­ловным делам.

Принятие Конституции Российской Федерации (1993 г.) потребовало ответа на вопрос о том, являются ли нормы международного права источником российского уголовного права, то есть могут ли основания уголовной ответственности и наказуемости соответствующих деяний содержаться не только в уголовном законе, но и в нормах международного права? В теории уголовного права мнения по этому поводу разделились. Одни дают категорически отрицательный ответ на этот вопрос¹, другие допускают признание норм международного права в качестве источников российского уголовного права².

Первый вывод делается со ссылкой на часть 1 ст.1 УК РФ («Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс») и часть 1 ст.3 УК РФ («Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом»). И если исходить только из этих норм непосредственно Уголовного кодекса Российской Федерации, то получается, что ответ на поставленный вопрос является однозначным и, более того, в этом случае не остается места для спора.

Однако, как известно, кроме Уголовного кодекса существует еще и Конституция Российской Федерации. В соответствии с частью 1 ст.15 Конституции она «имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации», а «законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации». Согласно же части 4 этой же статьи Конституции «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». В связи с этим ответ на поставленный вначале статьи вопрос видится не столь однозначным.

И в этом случае при его решении вполне корректно учитывать значение норм других (не уголовного права) отраслей права для определения преступности деяния и его наказуемости. Положительный вывод о том, что и нормы других отраслей права могут являться источником уголовного права³ вовсе не противоречит принципу самостоятельности уголовно-правового запрета, установленному в ч.1 ст.1 и части 1 ст.3 УК РФ, Дело в этих случаях заключается в особенностях техники уголовного закона, включающего в содержание уголовно-правовой нормы нормы других отраслей права. Речь идет о так называемых бланкетных диспозициях статей Особенной части УК, которые непосредственно в самом тексте не определяют каких-то признаков преступного деяния, а отсылают к другим законам или иным нормативным актам другой отрасли права (административного, гражданского и т.п.). «Классическим» примером такой диспозиции является диспозиция ст.264 УК РФ. В соответствии с ч.1 этой статьи преступлением является нарушение лицом, управляющим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью человека. И в этом случае нарушение указанных правил превращается в составляющую уголовной противоправности, в элемент объективной стороны состава преступления и соответственно, входит в предмет доказывания по уголовному делу. Разумеется, что сами по себе эти правила не превращаются в уголовно-правовой запрет (в уголовный закон), однако, будучи включенными в содержание диспозиции уголовного закона превращаются в «клеточку» уголовно-правовой «материи». И изменение этих правил может влечь за собой изменение и содержание уголовно-правовой нормы. Такое изменение происходит без изменения «буквы» уголовного закона, в чем заключается ценность бланкетного способа формулирования уголовного закона, обеспечивающего стабильность последнего (без этого в уголовный закон требовалось бы всякий раз вносить изменения в связи с изменением нормативных актов других отраслей права).

Это, так сказать, плюсы «проникновения» норм других отраслей в уголовное право. Вместе с тем, указанная специфика бланкетных диспозиций может создавать (и создает) серьезные трудности для правоприменителя в квалификации соответствующих преступлений. Я не случайно назвал приведенный пример со ст.264 УК РФ «классическим» случает формулирования уголовно-правового запрета бланкетным способом. В таких случаях речь идет, так сказать, об «открытой» бланкетности, когда законодатель при формулировании уголовно-правовой нормы прямо называет нарушение нормативного акта другой отрасли права условием уголовной наказуемости деяния. Существуют, однако, и случаи не явной бланкетности, когда в тексте уголовного закона нет прямой отсылки к нормативным актам другой отрасли права, но она (эта отсылка) подразумевается. Это те случаи, когда уголовно-правовой запрет граничит с запретом норм другой отрасли права и определить нижний «порог» уголовно-правового запрета невозможно без определения верхнего «порога» запрета другой отрасли права. Яркий пример этому – соотношение уголовно-правовой нормы об ответственности за кражу, мошенничество, присвоение или растрату и административно-правовой нормы об ответственности за мелкое хищение чужого имущества. Так, в соответствии со ст. 7.27 КоАП РФ хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, стоимость которого не превышает одного минимального размера оплаты труда, установленного законодательством РФ, является мелким хищением, влекущим предусмотренную указанной статьей КоАП административную ответственность. Очевидно, что эта административно-правовая норма прямо влияет и на условие уголовной наказуемости указанных разновидностей хищения чужого имущества. На лицо своеобразная «скрытая» бланкетность уголовно-правовой нормы – определение уголовной наказуемости деяния только с учетом административно-правовой нормы.

Бланкетность уголовного закона предполагает отсылку не только к нормам уголовного права, но и к нормам международного права и последние, включенные в диспозицию уголовного закона так же превращаются в источник уголовного права. В качестве последнего они становятся в виде соответствующего правового предписания как элемента (составной части) диспозиции уголовного закона. И такая бланкетность, как и в случае с нормами других отраслей права, может быть явной и не явной. Первая, например, вытекает из части 1 ст.355 УК РФ («Разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт химического, биологического, токсичного, а также другого вида оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации, - наказывается…»). В этом случае очевидно, что условие определения преступности и наказуемости таких деяний невозможно без привлечения норм международного договора Российской Федерации, так как содержание уголовно-правового запрета содержится не только в ст.355 УК, но и в соответствующем международном договоре Российской Федерации. Очевидно, что исходя только из содержания ч.1 ст.355 УК правоприменитель не способен определить другой (кроме химического, биологического и токсинного оружия) вид оружия массового поражения.

Следует отметить, что такие случаи явной бланкетности, когда об отсылке к нормам международного права прямо говорится в тексте диспозиции уголовного закона, достаточно редки (к ним, помимо упомянутой ст.355 УК РФ можно, в первую очередь, отнести диспозиции ст.356 и 360 Особенной части и части 3, 4 ст.11, части 2 и 3 ст.12, а также части 2 ст.13 Общей части УК РФ).

Гораздо чаще законодатель прибегает к неявной бланкетности как приему законодательной техники при конструировании норм Уголовного кодекса. В принципе такое имеет место тогда, когда появление соответствующего уголовно-правового запрета является выполнением законодателем обязанности установить соответствующий уголовно-правовой запрет вытекающий из международного договора (конвенции), заключенного Российской Федерацией (в том числе и в случаях, заключенных Советским Союзом, но ввиду правопреемства такая обязанность лежит на Российской Федерации). Это может касаться общеуголовных преступлений. Например, и формулировка и применение уголовно-правовых норм об ответственности за незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ (ст.228-233 УК РФ) предполагает обязательное обращение к соответствующим международным конвенциям. В первую очередь, к Конвенции Организации Объединенных Наций о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г.¹ с учетом Единой конвенции о наркотических средствах 1961 г.² (с поправками, внесенными в нее в соответствии с Протоколом 1972 г.) и Конвенции о психотропных веществах 1971 г.³

В случаях как с явной, так и не явной бланкетностью уголово-правовых предписаний с отсылкой к нормам международного права имеются резервы для совершенствования действующего УК РФ в направлении большего учета норм международного права при конструировании соответствующих уголовно-правовых предписаний. Разумеется, что первоочередная в этом отношении задача перед отечественным законодателем стоит при совершенствовании норм УК с прямой отсылкой к международному договору Российской Федерации как условию определения преступности и наказуемости соответствующих деяний.

Таким образом в соответствии с Конституцией Российской Федерации нормы международного права являются своеобразным источником российского, в том числе и уголовного, права.

Согласно ст. 8 УК РФ уголовной ответственности под­лежит лишь лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК. В связи с этим уго­ловный закон есть незыблемое основание для осуществления пра­восудия по уголовным делам. В соответствии со ст. 118 Конститу­ции РФ правосудие осуществляется только судом. Согласно же ст. 49 Конституции виновность лица в совершении преступления может быть установлена только вступившим в законную силу при­говором суда. Вместе с тем в реализации уголовного закона важное место принадлежит следователю, органу дознания и прокурору.

Деятельность этих органов и должностных лиц непосредствен­но, напрямую связана с применением уголовного закона. И дозна­ние, и предварительное следствие по поводу совершенных преступлений не может не быть основано на нормах уголовного права, так как определение круга общественно опасных деяний, призна­ваемых преступлениями, установление уголовной ответственнос­ти и оснований освобождения от нее — прерогатива только уголовного закона. В связи с этим уголовный закон является крае­угольным камнем этой деятельности.

Действующее уголовное законодательство Российской Феде­рации возникло, разумеется, не на пустом месте. Оно непосред­ственно вышло из советского уголовного права. В связи с этим сегодняшнему юристу необходимо знать об исходных принципах, на которых было построено советское уголовное право. Вместе с тем в известном смысле действующее уголовное законодательство Российской Федерации является преемником российского уголов­ного законодательства досоветского периода, насчитывающего многовековую историю. В связи с этим изучение современного уголовного права Российской Федерации невозможно без более или менее подробного экскурса в историю развития российского (дореволюционного) уголовного права.