§ 3. Развитие идей "классической" и иных школ в российской дореволюционной науке

Наука конституционного права в России, формирование кото­рой началось после реформ 1864 г. и шло достаточно быстрыми темпами, не может, к сожалению, похвастаться собственной пре­дысторией. Она складывалась в значительной мере по образцу ев­ропейской модели, и прежде всего немецкого варианта, класси­ческой школы. Объективной предпосылкой этого было сходство форм государственного развития в обеих странах, даже с учетом того, что Германия гораздо быстрее шла по пути преобразования мо­нархии в конституционную. Влияние немецкой школы признавали и ведущие представители российской науки конституционного пра­ва, которые в большинстве своем учились в университетах Герма­нии. Русский государствовед Ф. Тарановский писал в этой связи "о заимствовании конструктивных приемов немецкой школы и приме­нении их к разработке отечественного государственного права".

Все это, однако, ни в коей мере не снижает высокий теоре­тический уровень и не умаляет оригинальность российской науки конституционного права, или права государственного, как она себя по преимуществу называла в связи с отсутствием в стране кон­ституции. Во всяком случае в двух отношениях она выгодно отли­чалась от немецкой науки.

Во-первых, широтой сравнительно-правового кругозора. Рос­сийская наука государственного права не знала чувства преду­беждения и превосходства в отношении зарубежного права и на­уки любой страны, что было свойственно в силу ряда историчес­ких причин немецкой доктрине, особенно в отношении Франции, и не замыкалась подобно ей в национальных рамках.

Во-вторых, русскую конституционно-правовую доктрину от­личала большая политическая смелость, более последовательная ориентация на необходимость изменения государственного строя страны, что более всего ощущалось в преддверии событий 1905— 1906 гг. Либерально-демократическое крыло в русской юридичес­кой науке было значительно сильнее право-консервативного.

Можно указать и на значимое теоретическое различие (в общих рамках юридической школы) во взглядах российских и не­мецких ее представителей. Г. Еллинек и его последователи свое видение государства как юридического явления заключали выво­дом о том, что государство — это особое юридическое лицо. И в русской науке были сторонники такого подхода (например, уже упоминавшийся Ф. Кокошкин), однако преобладала здесь трак­товка государства как "юридического отношения". Наиболее чет­ко эту позицию сформулировал один из видных российских государствоведов Н. Коркунов. Он писал, что государство может выступать как субъект права — юридическое лицо. Но происходит это только тогда, когда речь идет о гражданско-правовых и ад­министративно-правовых отношениях. Однако кроме этих отно­шений, писал Коркунов, "где государство как особая личность противополагается гражданам, граждане имеют права и обязан­ности именно, так сказать, в самом государстве как составляю­щие его коллективную личность члены. Таковы все, так называе­мые политические права, право на участие в законодательстве, суде, управлении. Эти права и обязанности не могут быть понима­емы как права в отношении к юридической личности государства. Эти права и обязанности не составляют отношения государства к чему-либо вне его стоящему; напротив, они образуют внутрен­нюю организацию государства, как юридического лица. Поэтому мы и говорим, что это права и обязанности не в отношении к госу­дарству, а в самом государстве. Другими словами, как и все кол­лективные личности... и само представляет собой юридическое от­ношение, субъектами которого являются составляющие его граж­дане... Поэтому и в основе государственного права должно быть положено понимание государства как юридического отношения".

Научная ценность обеих конструкций относительна, тем не менее подход Коркунова заслуживает предпочтения, поскольку он видит в государстве нечто большее, чем власть, стоящую над обществом.

В развитии русской дореволюционной науки государственно­го права можно выделить два этапа: с конца XIX в. до событий 1905 г. и последующее десятилетие. Для первого периода особенно характерен сравнительно-правовой аспект, изучение зарубежных форм правления, что достаточно наглядно иллюстрировало от­сталость российского самодержавного строя и в конечном счете приводило к выводу о необходимости реформ. Цель реформ виде­лась по преимуществу в превращении России в конституционную монархию (что означало отказ от неограниченного самодержавия) с утверждением принципа разделения властей. Эта концепция вы­ражена, в частности, в трудах Б. Н. Чичерина — одного из круп­нейших русских дореволюционных авторов. Средство ограничения самодержавия Чичерин видел в создании двухпалатного предста­вительного органа сословного характера, наделенного большими правами, но при этом предупреждал, что парламентское правле­ние в России встретится с большими трудностями.

Во второй период, когда после 1905 г. в российском самодер­жавии отчетливо проступили черты конституционной монархии, на первый план в юридической науке выдвинулись конкретные проблемы и институты российского государственного права. Про­изошло размежевание между теми, кто полагал, что Россия не должна идти дальше по пути ограничения самодержавия (Н. Коркунов), и сторонниками дальнейшего углубления реформ путем усиления народного представительства и прав представительско­го органа, пусть даже и в рамках конституционной монархии (М, Ковалевский).

Среди представителей русской юридической школы было не­мало явных и скрытых сторонников республиканской формы прав­ления, что и показала потом Февральская революция. Однако научного обоснования возможностей и перспектив российского республиканизма школа не дала. Слишком коротким оказался пе­риод, отведенный ей историей.