§ 2. Источники конституционного права зарубежных стран

Система источников конституционного права зарубежных стран

В правовой доктрине под источниками права понимаются внешние формы выражения права. Традиционно вычленяют три группы юридических источников. Это, во-первых, нормативные правовые акты, во-вторых, обычаи и, в-третьих, судебные пре­цеденты. Эта схема вполне приложима и к конституционному праву зарубежных стран. Однако последнему присущи некоторые спе­цифические особенности, которые становятся особенно заметны в последнее десятилетие. В частности, речь идет, во-первых, о та­ких явлениях, как признание в качестве источника права общих принципов права, и, во-вторых, о все возрастающем значении норм, создаваемых вне пределов национального государства, и даже не всегда с его решающим участием, но тем не менее обязательных для того или иного конкретного государства.

Речь в последнем случае идет не только о международно-правовых актах, а о формировании новых правовых систем, та­ких как европейское право (право Европейских Сообществ) или право Совета Европы. Право ЕС, имея наднациональный харак­тер, инкорпорируется в национальные правовые системы госу­дарств — участников соответствующих интеграционных объеди­нений. Нормы этого права имеют прямое действие и обладают верховенством по отношению к нормам права, создаваемым самим национальным государством. В результате начинает выстраиваться довольно своеобразная и несколько непривычная картина системы источников национального конституционного права в за­рубежных странах, или во всяком случае в определенной части суверенных государств, которые являются участниками межна­циональных интеграционных объединений, обладающих опреде­ленными чертами наднационального характера.

Своеобразие складывающегося положения заключается в том, что казалось бы незыблемый постулат о верховенстве основного закона государства, о том, что конституция - это высший по своей юридической силе нормативно-правовой акт, коему соот­ветствуют или должны соответствовать все иные нормативно-пра­вовые акты, отныне должен восприниматься с некоторыми ого­ворками, а зачастую и вообще ставиться .под сомнение.

Эта ситуация требует некоторых пояснений. Дело в том, что создание в Западной Европе интеграционных объединений, изве­стных под наименованием Европейских Сообществ, и их объеди­нение затем в рамках Европейского Союза, учрежденного в 1992 году, привело к тому, что в рамках Сообществ сложилась особая автономная правовая система. Она не может быть иденти­фицирована ни с национальным, ни с международным правопо­рядком. Нормативно-правовые акты, которые служат непосред­ственным источником этой правовой системы, создаются по боль­шей части путем осуществления нормотворческой деятельности институтов Сообществ. Даже учредительные акты Сообществ, ко­торые в значительной мере напоминают международные догово­ры, имеют весьма существенное юридическое отличие от после­дних. Это отличие заключается в том, что если обычный между­народный договор и, соответственно, нормы международного права адресованы суверенному государству, то нормы учредительных актов Сообществ наделяют правами и обязанностями не только, а порой и не столько государство, сколько непосредственно физи­ческие и юридические лица, находящиеся под юрисдикцией госу­дарств — участников этих соглашений. Что же касается катего­рий нормативно-правовых источников европейского права, созда­ющихся институтами Сообществ, то специфика их правового режима заключается в том, что их нормы являются нормами пря­мого действия и обладают верховенством по отношению к нормам национального права, даже если речь идет о конституционно-правовых нормах.

В последние годы в решениях национальных судов, особенно в высших инстанциях судов общей юрисдикции и в решениях над­национальных судебных органов, все чаще встречается ссылка в мотивировочной части решений на общие принципы права, коим следует суд при вынесении конкретного решения по конкретному делу. Уже сегодня становится очевидным, что общие принципы — это такая юридическая категория, которая выступает в роли ве­дущего источника права вообще и конституционного права в осо­бенности.

Таким образом, выстраивая систему источников конституци­онного права зарубежных стран, можно выделить следующие основные группы источников: во-первых, национальные норма­тивно-правовые акты; во-вторых, обычай; в-третьих, судебный прецедент; в-четвертых, нормативно-правовые акты наднацио­нального характера и международные договоры; в-пятых, об­щие принципы права. Рассмотрим каждую из названных катего­рий в отдельности.

Нормативные правовые акты

В подавляющем большинстве государств (за исключением стран общего права) основной массив источников конституционного пра­ва составляют нормативные правовые акты. Среди нормативно-пра­вовых актов — источников конституционного права безусловно до­минирующие позиции принадлежат законодательным актам.

Законом в формальном смысле слова является нормативный акт, принятый в соответствии со специальной процедурой соот­ветствующим законодательным органом, формируемым на основе всеобщего избирательного права. Наряду с законом в формаль­ным смысле слова используется и понятие закона в материальном смысле. Речь в данном случае идет о нормативном правовом акте, независимо от процедуры его принятия, который по своей значи­мости и кругу регулируемых отношений имеет столь же важное значение, как и закон в формальном смысле слова. Кроме того, в целом ряде стран существует практика делегированного законо­дательства, при которой парламент передает исполнительной вла­сти свои полномочия по изданию закона, устанавливая обычно специальные условия применения таких актов. Наконец, в некото­рых странах право издания актов, имеющих силу закона, может принадлежать главе государства или иному органу, не являюще­муся номинально органом законодательной власти, но осуществ­ляющему соответствующее полномочие по ограниченному кругу вопросов в рамках специальной процедуры.

Законодательные акты различаются по своему статусу и юриди­ческому режиму. Они образуют своего рода иерархическую структу­ру, местом в которой определяется юридическая сила данного закона. Ведущая роль в национальном законодательстве всех стран при­надлежит конституции, за ней следуют конституционные и органи­ческие законы, и затем — текущее или обычное законодательство.

Конституция как основной источник конституционного пра­ва. В подавляющем большинстве государств конституция пред­ставляет собой главный законодательный акт государства. Она раз­рабатывается и принимается на основе специальной особо услож­ненной процедуры. Один из главных юридических признаков конституции — ее верховенство. В случае коллизии нормы кон­ституции и нормы любого иного законодательного акта преиму­щественную силу всегда имеет норма конституции.

Конституция — это основной закон государства. Обуслов­лено это не только верховенством данного нормативно-правово­го акта в общей системе правовых источников, это связано так­же с тем, что именно в конституции фиксируются основные пра­ва и свободы, принципы общественного и государственного устройства. Структура конституции, как правило, предопределя­ет и общую структуру конституционного права как отрасли на­ционального права. В конституции находят свое отражение и зак­репление те ценности и ценностные ориентиры, которые опреде­ляют (или должны определять) общественное и государственное развитие. В конституции фиксируются, таким образом, те начала и принципы, коим обязаны следовать в своей повседневной прак­тической деятельности все субъекты конституционного права, начиная от индивида и заканчивая государством (или наоборот — начиная с государства и заканчивая индивидом). Конституцион­ные принципы лежат в основе построения всей национальной си­стемы права и во многом предопределяют характер образующих ее отраслей.

В ряде новейших конституций наблюдается еще одна инте­ресная тенденция, весьма важная для характеристики конститу­ции как источника права — установление внутренней иерархии норм самой конституции. В рамках законодательного текста выч­леняются постановления, которые пользуются особой конститу­ционной защитой, не подлежат пересмотру или для пересмотра которых устанавливается более усложненная процедура, чем для других статей или разделов конституции.

Обычно такой повышенной защитой пользуются конституци­онные положения, в которых находят свое закрепление основные принципы построения общества, государства и государственной власти, а также постановления, которые формулируют основные права и свободы человека. В некоторых конституциях такой повы­шенной защитой пользуются отдельные главы или разделы, в других — отдельные статьи. Например, французская Конститу­ция устанавливает, что республиканская форма правления не подлежит пересмотру. В конституциях большинства государств говорится о том, что любое территориальное изменение может иметь место только на основе волеизъявления граждан или с со­гласия населения данной территории и т. п.

Порядок изменения и пересмотра конституции устанавливает­ся самой конституцией. Как правило, в писаной конституции регу­лируется и вопрос о соотношении национального и международно­го права. Практика различных государств в этой области неодина­кова. В ряде государств прокламируется, что общепризнанные принципы и нормы международного права образуют составную часть национального права. При этом, конечно, важно иметь в виду то, что международный договор в случае его инкорпорации в нацио­нальную правовую систему все равно занимает в этой системе осо­бое место, он не подлежит пересмотру в одностороннем порядке и последующие нормативные акты не могут отменять или приоста­навливать действие международного договора только в силу того, что они хронологически являются актами более позднего периода. Исходная презумпция состоит в том, что все последующее законо­дательство не должно находиться в противоречии с подписанным и вступившим в силу международным договором.

Вопрос о соотношении норм международного договора и кон­ституции представляется гораздо более сложным, чем соотноше­ние последней с обычным законом. Для того чтобы исключить воз­можные правовые коллизии в этой весьма тонкой и чувствитель­ной сфере политических взаимоотношений между государствами, применяется порядок, при котором конституция устанавливает особую процедуру ратификации международных договоров. Особо важные из них ратифицируются, как правило, на основе закона, причем такого рода закон о ратификации может и должен быть принят только в том случае, если подписанный международный договор не противоречит действующей конституции страны. В случае, если парламент или орган конституционного контроля констатируют наличие такого противоречия, то сама по себе ра­тификация может состояться только в случае пересмотра консти­туции. Так, ратификации Маастрихтского договора о создании Европейского Союза, подписанного в 1992 г., предшествовали пересмотры конституций во Франции, ФРГ, Ирландии и целом ряде других государств — членов ЕС. В ходе процесса ратифика­ции Амстердамского договора о Европейском Союзе, подписан­ного в 1997 г., во многих странах органы конституционного конт­роля также указали на противоречие договорных постановлений конституционным нормам, в соответствии с чем была начата про­цедура пересмотра конституций. Такого рода пересмотр может привести к определенному изменению некоторых статей консти­туции, а иногда, как это было, например, во Франции в 1992 г., к появлению даже новой XIV главы, посвященной Европейским Сообществам и Европейскому Союзу.

Конституционные и органические законы. Вторую группу законодательных актов образуют конституционные и органичес­кие законы. Следует отметить, что эти термины употребляются неодинаково в различных странах. В некоторых странах конститу­ционными законами именуют те акты, посредством которых вно­сятся изменения в конституцию. Органическими, как правило, на­зывают такие законы, издание которых предусмотрено непосред­ственно в конституции и которые как бы представляют собой продолжение и развитие конституционных постановлений. Напри­мер, в тексте основного закона может говориться о том, что ста­тус правительства будет урегулирован органическим законом. Иног­да наименование "конституционный" и "органический" закон — синонимы.

Конституционный закон, вносящий изменения в конститу­цию, принимается в соответствии с процедурой, предусмотренной для принятия поправок к конституции. Обычно это особо усложненный процесс, поскольку подавляющее большинство писаных конституций является жесткими конституциями. Несколь­ко отличается порядок принятия органических законов. Он нео­динаков в различных странах, но тем не менее для применяемой при его принятии процедуры характерно либо ограничение круга субъектов права законодательной инициативы, либо требование вотирования законопроекта только абсолютным большинством го­лосов, а в некоторых странах органические законы подлежат обя­зательному направлению до подписания главой государства на проверку в орган конституционного контроля. В иерархии законо­дательных текстов органический закон идет непосредственно за конституцией и стоит выше обычного текущего закона. Это озна­чает, что в случае коллизии между нормой обычного и органи­ческого закона преимущественную силу имеет норма органичес­кого закона.

Обычные или текущие законы. Эти законы образуют основ­ную массу законодательных актов, принимаются на основе проце­дуры, непосредственно предусмотренной в основном законе госу­дарства, и могут охватывать чрезвычайно широкий круг вопро­сов. В этой связи следует отметить, что в значительной части государств сфера применения закона не знает ограничений. Ина­че говоря, принимающий законы орган законодательной власти обладает неограниченной компетенцией и может принимать зако­ны по любому вопросу, если сочтет это необходимым. Таково, на­пример, положение в Великобритании, в которой, как утвержда­ют англичане, парламент может все. Он не может только превра­тить мужчину в женщину, впрочем, это уже относится к сфере компетенции медицины.

Вместе с тем в целом ряде стран сфера применения закона имеет в настоящее время и весьма существенные ограничения. Так, во Франции в соответствии со ст. 34 Конституции перечислены те сферы общественных отношений, которые регулируются законом или применительно к которым закон устанавливает общие начала или принципы регулирования. Акты, принятые за пределами зако­нодательных полномочий, даже если при этом была соблюдена вся формальная процедура, могут быть признаны органом конституци­онного контроля антиконституционными и, следовательно, они не будут введены в действие (во Франции применяется система пред­варительного контроля законопроектов, принимаемых парламен­том). В тех случаях, когда речь идет о законодательных актах, принятых до 1958 г. и выходящих за законодательные пределы, очерченные действующей конституцией, они могут быть изменены или заменены актами исполнительной власти.

В некоторых странах (например, в Великобритании) писаные конституции отсутствуют. Юридическая значимость того или ино­го законодательного текста определяется в этом случае не фор­мально правовыми моментами, а его содержанием.

Важным направлением активизации законотворческой дея­тельности в последнее десятилетие становится создание регио­нального законодательства. Этому способствуют два основных фактора: во-первых, расширение сферы ведения субъектов фе­дерации в государствах с федеративным устройством и, во-вто­рых, развитие начал децентрализации в организации местного самоуправления.

Объем законодательных полномочий субъектов федерации в различных федеративных государствах неодинаков, неидентичны и принципы, положенные в основу построения федерации. Так, в договорных федерациях остаточная компетенция, остаточные пол­номочия принадлежат субъектам федерации, и это вполне есте­ственно расширяет сферу ведения субъектов и, соответственно, применения регионального законодательства. В странах, где ос­таточные полномочия, т. е. полномочия, которые непосредствен­но не предусмотрены в основном законе, принадлежат центру, объем полномочий членов федерации будет значительно уже. Тем не менее нужно отметить, что преобладающей тенденцией в раз­витых государствах является, как правило, расширение сферы ведения субъектов федерации. Это можно проследить и в старых федерациях (США, ФРГ, Швейцарии) и в недавно возникших федерациях, к числу которых относится, в частности, Бельгия.

Законодательство субъектов федерации не следует рассмат­ривать как систему нормативных актов, подчиненных общенацио­нальному законодательству. Здесь соотношение полномочий ока­зывается гораздо более сложным и соответственно гораздо более сложными оказываются взаимоотношения между национальным законодательством и законами субъектов федерации. В тех случа­ях, когда речь идет об исключительном ведении федерации, закон субъектов вторгаться в эту сферу не может. В тех случаях, когда речь идет о совместной компетенции, о совместном ведении, воз­можно конкурирующее законодательство федерации и субъекта федерации. В этом случае преобладающая роль принадлежит фе­деральному законодательству, и в случае коллизии должна дей­ствовать норма, источником которой является федеральный за­кон. В то же время во многих странах установлена исключитель­ная сфера ведения субъекта федерации. Применительно к данной сфере общественных отношений роль самостоятельного источни­ка конституционного права выполняет именно региональный за­кон, закон субъекта федерации.

Важную составную часть нормативных правовых источников конституционного права образуют акты исполнительной власти. К ним относят акты, издаваемые главой государства или от имени главы государства, а равно акты, принимаемые правительством. Иногда в их число включают также некоторые категории ведом­ственных актов (министерские постановления, инструкции и др.), а равно акты муниципальных органов. Однако практика различ­ных государств в этой области не одинакова.

В недавнем прошлом акты исполнительной власти рассмат­ривались, во всяком случае на доктринальном уровне, как акты подзаконные, т. е. акты, принимаемые на основе и во исполнение закона. В настоящее время такой подход не вполне отражает су­ществующие реалии. Поскольку сфера применения закона огра­ничена, то за ее пределами регулирование начинает осуществ­ляться именно актами исполнительной власти. Эти последние как бы замещают закон за пределами зарезервированной за ним сфе­ры общественных отношений. В определенной мере ситуация де­легированного законодательства похожа на рассмотренную выше. Правда, акты, издаваемые в этом случае исполнительной влас­тью на основе специального уполномочия, как правило, должны быть в последующем подтверждены самим законодательным орга­ном, но это не меняет юридической природы данного акта.

Число нормативно-правовых актов, издаваемых исполнитель­ной властью, многократно превосходит число законодательных актов. Однако далеко не все акты исполнительной власти пред­ставляют собой источник конституционного права. Подавляющее большинство таких актов относится к сфере административного регулирования самых разнообразных отношений. Поэтому для ре­шения вопроса о том, является ли данный нормативно-правовой акт источником конституционного права, необходимо прежде всего выявить его содержание. Что касается иерархии правовых норм, содержащихся в такого рода актах, то она в решающей степени определяется иерархией самих исполнительных органов. Вполне естественно, что акты правительства будут стоять на более высо­кой ступени, нежели акты, издаваемые министром. Акты, изда­ваемые министром, стоят выше, нежели акты, издаваемые пред­ставителями администрации на местах, и т. д. Формально наивыс­шую ступеньку в иерархии таких актов занимают те, которые издаются главой государства. Однако их правовой режим будет неодинаков в зависимости от различий в форме правления. В пре­зидентских республиках они действительно являются актами гла­вы государства — носителя исполнительной власти. Таковы, на­пример, приказы Президента США. В странах с парламентарной формой правления акты, издаваемые от имени главы государ­ства, в действительности являются актами правительства. Так, в Великобритании приказы Королевы в Совете в действительности являются актами непосредственно правительства страны. В рес­публиках со смешанными формами правления акты главы госу­дарства различаются по своему статусу в зависимости от того, какая именно сфера общественных отношений регулируется дан­ным актом и какова применяемая процедура. Так, во Франции акты главы государства могут принимать форму ордонансов, ко­торые практически конкурируют с законодательными актами, или чаще облекаются в форму декрета. Небезынтересно отметить, что в переходный период создания Пятой республики во Франции правовой статус всех государственных институтов страны был урегулирован с помощью президентских ордонансов, содержащих орга­нические законы.

Таким образом, в каждой конкретной стране структура и по­рядок принятия, а равно правовой режим актов исполнительной власти могут отличаться весьма существенными нюансами. Тем не менее общая иерархия таких актов, а следовательно и соподчиненность содержащихся в них правовых норм зависит прежде всего от статуса органа, который эти акты принимает, а также от того, какое место в общей иерархии государственных институтов зани­мает данный орган.

Обычай как источник конституционного права зарубежных стран

Под обычаем в конституционном праве принято понимать неоднократно применяемое правило, чаще всего санкциониро­ванное государством в лице судебных органов, которое приме­няется при регулировании определенных общественных отноше­ний, относимых к сфере конституционного права. Роль и значе­ние обычая в этой области относительно невелики по сравнению с частным правом и в то же время заметно отличаются в стра­нах, принадлежащих к различным правовым системам. Наиболее значительное место обычай занимает в странах англосаксонского права. Так, в Великобритании многие ведущие государственные институты формируются и функционируют на основе не писаных текстов, а сложившихся, иногда в течение столетий, обычаев. Та­ков, например, установленный обычаем порядок формирования правительства, роль и полномочия кабинета, прерогативы пре­мьер-министра. В странах континентальной Европы обычай в кон­ституционно-правовой сфере применяется сравнительно редко.

Наряду с обычаем в традиционном смысле этого слова в це­лом ряде стран, особенно стран "третьего" мира, при регулиро­вании конституционно-правовых отношений в качестве источника права могут использоваться обычаи и традиции, свойственные корпоративному праву. В мусульманских странах чрезвычайно важны роль адата и шариата. В странах тропической Африки, а также бассейна Тихого океана довольно широко распространено использование так называемого традиционного права, т. е. непи­саных обычаев, восходящих еще к условиям племенной жизни. В некоторых странах тропической Африки была даже предпринята попытка кодификации племенных обычаев и традиций, представ­ляющая интерес не столько с правовой точки зрения, сколько с точки зрения изучения этнических особенностей формирования на­циональных общностей и государств. Соответственно, в данной груп­пе государств нередко наряду с судами общей юрисдикции функ­ционируют религиозные судебные учреждения вроде судов шари­ата или так называемых традиционных трибуналов, разрешающих споры на основе родоплеменных обычаев и традиций.

В развитых демократических странах роль корпоративного права также может иногда быть весьма значительной. Так, в це­лом ряде государств принадлежность к определенной религии яв­ляется обязательным условием замещения поста главы государ­ства. Причем речь идет в данном случае не только о мусульман­ских странах, но и о таких, как, например, Великобритания, Швеция и др. Применение норм корпоративного права может пред­решать решение вопроса о назначении премьер-министра или за­мещении иных высших государственных должностей. Так, в Вели­кобритании пост премьер-министра занимает лидер партии, одер­жавший победу на выборах в палату общин. Однако порядок избрания партийного лидера определяется корпоративным пра­вом, т. е. правилами и предписаниями, которые создают сами по­литические партии. Впрочем, можно отметить, что нередко в раз­витых странах наблюдается как бы и обратный процесс, когда нор­мы права вторгаются в такие области общественной жизни, которые всегда традиционно находились вне сферы их регулиро­вания. Одной из таких областей является, например, регулирова­ние статуса, порядка формирования и функционирования поли­тических партий, от деятельности которых зависят особенности политического режима и функционирования государственного механизма в целом.

Судебный прецедент

Место и роль судебного прецедента в различных группах го­сударств неодинаковы. В странах англосаксонского права именно судебный прецедент является основным источником права вообще и в значительной мере — источником конституционного права. Хотя следует отметить, что здесь роль статутного права более значительна, нежели в сфере частного права. Господство судеб­ного прецедента несомненно порождает большую казуистичность правовой системы, требует значительно более высокого профес­сионализма при работе с правовым материалом. Наличие множе­ственности судебных прецедентов придает в то же время опреде­ленную гибкость правовой системе, позволяя отбирать из огром­ного массива судебных прецедентов те, которые в наибольшей степени подходят для решения данного конкретного дела. Тем не менее в правовой доктрине в целом превалирует мнение, что сфера конституционно-правовых отношений, как и сфера публичного права вообще, подлежит регулированию в решающей степени пи­саным правом.

Судебный прецедент играет определенную роль и в странах, формально не признающих его в качестве юридического источ­ника права. Это относится, в частности, к странам германо-ро­манского права, а также ряду других. Тем не менее значимость судебного прецедента получает в последние годы определенное подтверждение и подкрепление на международно-правовом уровне, на уровне деятельности судебных учреждений интеграцион­ных образований и группировок. Так, Суд Европейских Сообществ, чьи решения являются обязательными и окончательными для всех стран Европейского Союза, применяющих европейское право, признает свои решения судебным прецедентом, ссылается на этот прецедент в своих последующих решениях.

В доктринальном плане нередко проводятся различия между императивным и индикативным прецедентом. Первый принадле­жит безусловно к числу источников права, поскольку подлежит обязательному применению судами. Во втором случае судебное решение признается обязательным только для спорящих сторон, но не является обязательным для третьих лиц. Так, решения Ев­ропейского Суда по правам человека обязательны формально толь­ко для того государства или государств, в отношении которых они вынесены. Участники Европейской конвенции о защите прав человека,- признающие обязательную юрисдикцию Европейского Суда по правам человека, могут формально не считать судебный прецедент источником права. Однако они не могут игнорировать то обстоятельство, что данное судебное учреждение при реше­нии всех аналогичных споров применяет правила, установленные предшествующими решениями, принятыми по аналогичным де­лам. Соответственно, все государства — члены Совета Европы должны учитывать практику этого Суда по правам человека, и, дабы не столкнуться с трудностями в будущем, приводить свое законодательство и национальную судебную практику в соответ­ствие с принятыми решениями Европейского Суда. Индикатив­ный прецедент фактически все больше и больше превращается в императивный.

Нормативно-правовые акты интеграционных объединений государств и международные договоры

К числу наиболее развитых интеграционных объединений го­сударств, в ведение которых государства-участники передают ряд суверенных прав, в настоящее время относятся Европейские Со­общества, объединенные в рамках Европейского Союза. Это свое­образное образование, в котором получают развитие тенденции эволюции права, способные в последующем получить широкое рас­пространение в мире.

Учредительные акты, оформившие создание Европейских Сообществ, все чаще в литературе, а иногда и в официальных текстах именуют конституцией Европейского Союза. При возник­новении спорных ситуаций, при разрешении конфликтов физи­ческие и юридические лица могут основывать свои исковые тре­бования непосредственно на этих учредительных актах. Никаких актов имплементации (промежуточных актов применения положе­ний учредительных договоров) в национальном праве и суде в данном случае не требуется.

Более существенное, однако, состоит в том, что предус­мотренные учредительными актами институты Сообществ, став­шие институтами Союза, наделены правом самостоятельного при­нятия нормативно-правовых актов, коими являются в настоящее время регламенты, директивы и решения. Важнейшая особен­ность их правового режима состоит в том, что они являются актами прямого применения и обладают верховенством по отно­шению к национальным нормативно-правовым актам любого уровня и любой значимости. Юрисдикционная защита этих норм обеспечивается не только судом на уровне Европейских Сооб­ществ, но в равной степени и национальными судебными учреж­дениями. В случае коллизии между нормой национального права и права ЕС, национальные суды обязаны применить норму пра­ва ЕС. Иное решение может быть оспорено в Суде Европейских Сообществ, чье постановление и будет носить окончательный характер.

В данном случае не имеет существенного правового значе­ния то обстоятельство, признается ли принцип прямого действия международных договоров и соглашений в национальном праве, или такого рода акты могут применяться лишь опосредованно путем их прямой имплементации. Каждое государство, вступающее в Европейский Союз, обязано применять нормы права ЕС независи­мо от того, какая процедура предусмотрена в отношении надна­циональных норм национальным законодательством. В случае, если конституция или иные нормативные акты приходят в противоре­чие с этим обязательством, они должны быть пересмотрены и из­менены прежде, чем будет осуществлена ратификация учреди­тельных актов и договора о вступлении в Союз.

Именно такую позицию занял Суд Европейских Сообществ при рассмотрении известного дела: "Комиссия против Италии", когда итальянская сторона пыталась в оправдание своих действий сослаться на постановление национальной конституции, не совпа­дающей с постановлениями европейского права. Суд указал на то, что Итальянская Республика, принимая обязательства по учре­дительным договорам, обязана была привести все свое националь­ное законодательство, включая и конституцию, в соответствие с нормами европейского права. И то обстоятельство, что это не было сделано, не дает оснований для какого-то особого порядка применения норм европейского права, ибо это подорвало бы сами основы установленного в рамках ЕС правопорядка, исключило бы равноправие государств, образующих эти интеграционные объе­динения.

Государство, вступающее в состав Европейского Союза, обя­зано распространить на свою территорию действие всех актов европейского права, принятых не только после вступления дан­ного государства в состав Европейского Союза, но и до вступле­ния. Это значит, что вводится в действие вся сумма нормативно-правовых актов, которые приняты с момента возникновения интеграционного объединения. Они образуют как бы правовое досто­яние Европейских Сообществ. Так, вступлению Великобритании в состав ЕС предшествовало принятие специального Европейского Акта 1972 г. Он в императивной форме установил прямое приме­нение норм европейского права, несмотря на то что Англия при­надлежит к числу классических государств, в которых суды до последнего времени при вынесении решений могли ссылаться толь­ко на нормы и постановления национального права. Критики вступ­ления Великобритании в состав Европейских Сообществ нередко указывали на то, что подобное прямое действие норм права ЕС, норм, создаваемых наднациональными институтами или институ­тами межнационального сотрудничества, посягает на ряд осново­полагающих принципов британского конституционного права. Так, например, ссылаются на принцип верховенства парламента, ко­торый всегда традиционно рассматривался в Великобритании как краеугольный камень всей системы конституционного строя стра­ны. Конечно, выбор принадлежит суверенной власти, которая может согласиться с передачей части своих полномочий в ведение Сообществ и войти в их состав, либо не согласиться с передачей полномочий, и в таком случае остаться вне данного интеграцион­ного объединения.

Попытки некоторых британских правоведов утверждать, что принцип верховенства парламента полностью сохраняет свое дей­ствие, поскольку в любое время парламент может принять поста­новление об отозвании своего предшествующего решения, вряд ли можно признать состоятельными. Подобный произвольный от­каз от принятых обязательств не совсем вписывается в рамки пра­вового государства.

Весьма близким к нормативно-правовым актам интеграцион­ных объединений является правовой режим международных до­говоров и соглашений. Тем не менее различия между ними до­вольно существенны. Прежде всего обычный международный до­говор, как правило заключаемый на двух или многосторонней основе между суверенными государствами, создает права и пра­вомочия непосредственно для главных субъектов международно­го права, коими являются суверенные государства или междуна­родные организации. Следовательно, основывать свои исковые тре­бования непосредственно на международном договоре даже в том случае, если общепризнанные нормы международного права про­кламированы конституцией составной частью национального пра­ва, оказывается делом довольно трудным и сложным.

Во многих же странах даже формально-юридически (напри­мер, в большинстве стран англосаксонского права) прямое дей­ствие норм международных договоров исключено. Акты имплемен­тации, т. е. правоприменительные акты, могут служить основой для возбуждения дела в суде, отсутствие таких правоприменитель­ных актов исключает возможность судебной защиты, основанной на международном договоре права.

Вместе с тем, говоря о международном договоре как источ­нике национального конституционного права, нельзя не отметить, что за последнее десятилетие появилась целая серия междуна­родно-правовых актов, которые непосредственно трактуют и ре­гулируют осуществление тех или иных прав и свобод, закрепляе­мых на конституционно-правовом уровне в системе национально­го права. В первую очередь это относится к известным Пактам о правах человека, заключенным в рамках ООН в 1966 г., и ко многим другим актам гуманитарного характера. Формально зак­репленные в этих международных правовых актах положения обя­зательны для государств, должным образом их подписавших и ратифицировавших. Основное их отличие от актов интеграцион­ных объединений состоит в том, что они далеко не всегда снаб­жены юрисдикционной защитой. Это относится почти ко всем меж­дународно-правовым пактам, исключение, как уже отмечалось, составляет Европейская конвенция о защите прав человека и ос­новных свобод, предусмотревшая создание специальных конт­рольных органов, и прежде всего Европейского Суда по правам человека, обладающего правом вынесения обязательных решений, подлежащих неукоснительному исполнению. Контроль за осуще­ствлением этих решений принадлежит Комитету министров Сове­та Европы, в состав которого входят официальные представители всех государств — членов ЕС.

В юридической литературе нередко высказывается мнение о том, что международно-правовые пакты, и в частности пакты о правах человека, дали толчок дальнейшему развитию и, соот­ветственно, ориентируют развитие национального конституци­онного права суверенных государств. Эта формула нуждается в некотором уточнении. Она создает впечатление, что позитивные правовые нормы, закрепляющие осуществление основных прав и свобод и устанавливающие их гарантии, приходят в нацио­нальное право из международного права. Это не совсем так. В действительности система правовых норм, закрепляющих осу­ществление прав и свобод человека, создающих для этого необ­ходимые гарантии, в первую очередь формируется и утвержда­ется в рамках национальных конституционно-правовых систем. И лишь благодаря последующей активности государств — членов международного сообщества на базе достижений национального права создаются акты международно-правового характера, в которых находят свое отражение согласованные позиции госу­дарств-участников по тем или иным вопросам, традиционно от­носящимся к конституционно-правовой сфере. Конечно, в свою очередь такие международно-правовые акты могут дать даль­нейший толчок развитию национального права. Это подтвержда­ет прежде всего опыт молодых независимых государств, чьи национальные системы права находятся еще в процессе станов­ления и формирования.

Общие принципы права и конституционное право

Общие принципы права представляют собой концентрирован­ное выражение наиболее важных сущностных черт и ценностей общей системы права. В них находят свое правовое выражение наиболее важные демократические ценности, свойственные со­временному развитому государству. Главный недостаток понятия общих принципов права в том, что оно не вполне конкретно и, следовательно, создает трудности для его применения судом.

В последние годы была предпринята попытка более четко определить понятие общих принципов права. Так, Маастрихтс­кий договор 1992 г. о создании Европейского Союза содержит статью, которая прокламирует в качестве основных принципов европейского права права и свободы человека, закрепленные в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных сво­бод 1950 г, а равно относит к ним те, которые вытекают из кон­ституционных традиций общих для конституционного строя всех государств — членов ЕС. Конечно, речь в данном случае идет о правовом акте, сфера действия которого ограничена территорией государств — участников Европейских Сообществ. Следует, одна­ко, принять во внимание то, что если первоначально членами Европейских Сообществ было только шесть государств, то в на­стоящее время их число достигло 15, а в ближайшее время пред­стоит дальнейшее значительное расширение сферы применения европейского права за счет включения в это интеграционное объе­динение новых государств, в том числе ряда стран Центральной и Восточной Европы.

Несоответствие нормы материального или процессуального ха­рактера общим принципам права порождает ее ничтожность и недей­ствительность вынесенного на ее основе решения. Все это позволяет сделать вывод о том, что общие принципы права представляют собой в настоящее время важный юридический инструмент. Они служат источником права вообще и конституционного права в особенности.

Иногда к числу источников права относят также доктринальные построения и труды выдающихся специалистов в области кон­ституционного права. В отдельных странах судебные учреждения в мотивировочной части своих решений порой ссылаются на мне­ния авторитетных ученых или юридическую доктрину, превали­рующую в данной стране. Воздействие юридической науки дей­ствительно может быть весьма значительным, однако это вряд ли дает основание рассматривать юридическую науку и домини­рующие в стране правовые доктрины и концепции в качестве непосредственного юридического источника права. Это воздействие носит, как правило, опосредованный характер и проявляется глав­ным образом за счет своего влияния на формирование правосоз­нания судей и иных должностных лиц, призванных применять право на практике.