2. Уголовный закон – юридическая основа квалификации преступлений

Квалификация преступления есть уголовно-правовая оценка установленных фактических обстоятельств дела, означающая, что совершенное лицом общественно опасное деяние содержит в себе состав преступления, предусмотренный соответствующей уголовно-правовой нормой (например, состав грабежа или разбоя, умышленного или неосторожного уничтожения или повреждения имущества). Уголовный закон, как было отмечено, есть единственный источник сведений о содержании того или иного состава преступления и его признаков. Основанием законодательного определения любого состава преступления является диспозиция статьи Особенной части УК. Именно в этих диспозициях даются указания законодателя и на объект, и на объективную сторону, и на субъект, и на субъективную сторону соответствующего преступления.

При этом необходимо учитывать и предписания статей Общей части УК, определяющих, например, возраст уголовной ответственности за совершение того либо другого преступления, содержание умысла и неосторожности, понятие невменяемости, исключающей уголовную ответственность. Без учета этих и многих других признаков, предусмотренных в Общей части УК, нельзя решить вопрос о наличии в деянии лица состава определенного преступления, т.е. нельзя правильно квалифицировать совершенное лицом общественно опасное деяние (нормы Общей части УК предусматривают также особенности уголовной ответственности за предварительную и совместную преступную деятельность).

Разумеется, что законодатель не всегда может дать исчерпывающее описание всех признаков состава преступления. Язык закона отличается своим лаконизмом, способностью охвата соответствующей формулировкой повторяющихся, типических ситуаций. Одновременно уголовный закон – практически (с оговорками ст.1 УК РФ насчет норм Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права) единственный источник уголовного права. В связи с этим при квалификации преступления всегда возникает очень важный для укрепления законности в сфере правосудия по уголовным делам вопрос – каким образом уяснить при этом действительную волю законодателя? Каким образом конкретизировать букву закона применительно к ситуации фактически совершенного деяния? Ответ на него зависит, в первую очередь, от особенностей законодательного выражения соответствующих уголовно-правовых предписаний. Немаловажное значение могут приобретать нормативные акты других отраслей права, источники судебной практики, материалы доктринального толкования уголовного закона. Однако соотношение этих источников в раскрытии воли законодателя, их роль в толковании уголовного закона и квалификации преступлений существенным образом зависят от способов техники уголовного закона, выражающейся в особенностях формулирования уголовно-правовых запросов.

Возьмем, к примеру, ч.1 ст.105 УК РФ, определяющую убийство как «умышленное причинение смерти другому человеку». Уголовный закон не дает расшифровки понятий начала жизни и ее конца (наступления смерти), без чего невозможно установить, было ли в действительности убийство. При этом данные о начале жизни позволяют отграничить убийство от уголовно-наказуемого аборта, а о конце жизни помогают решить вопрос об уголовной ответственности за оконченное убийство и отграничении его от покушения на убийство. Следует отметить, что юридическая (уголовно-правовая) наука основывает свои выводы по этим вопросам на данных медицинской науки, которые естественно не остаются раз и навсегда неизменными. Таким образом, не являясь обязательным по своей юридической природе, доктринальное толкование при квалификации преступления во многих случаях является все же необходимым.

В бланкетных диспозициях, которые для уяснения признаков запрещенного уголовным законом общественно опасного деяния отсылают к нормативным актам других отраслей права, первостепенное значение для установления всех компонентов определенного состава преступления принадлежит именно тем нормативным актам тех отраслей права, к которым делается отсылка в уголовном законе. Эти диспозиции представляют собой специфический способ формулирования уголовно-правовых предписаний (техники уголовного закона) и, как отмечалось в гл.1 Курса, являются наиболее ярким свидетельством взаимосвязи уголовного права с другими отраслями права. Анализ действующего законодательства позволяет утверждать, что нет такой отрасли права, нормы которой не входили бы органически в уголовно-правовые. Так, в содержании бланкетных диспозиций входят нормы конституционного (ст.136 УК РФ), административного (ст.264 УК РФ), гражданского (ст.146 УК РФ), трудового (ст.143 УК РФ) и других отраслей.

При бланкетном способе описания уголовно-правового запрета условия уголовной ответственности за совершение соответствующего общественно опасного деяния содержатся не только непосредственно в уголовном законе, но и в нормах других отраслей права. И это вовсе не противоречит самостоятельности и исключительности уголовно-правового запрета, так как нормы других отраслей права, помещенные в оболочку уголовного закона, превращаются в «клеточку» уголовно-правовых норм, в уголовно-правовую «материю» (разумеется, что вне такой связи нормативные акты других отраслей права никогда не могут служить источником уголовного права). Указание на нормы других отраслей права в бланкетных диспозициях обычно делается в общей форме, путем указания на соответствующие нормативные акты или правила. Это делается, во-первых, в целях достижения известной стабильности уголовного закона (изменение нормативных актов других отраслей права может и не повлечь за собой изменения формулировки уголовного закона) и, во-вторых, для того, чтобы не загромождать уголовный кодекс нормативными актами других отраслей права.

Ошибки, допускаемые в судебной практике при квалификации преступлений, составы которых сформулированы в бланкетных диспозициях уголовного закона, чаще всего свидетельствуют о том, что суды иногда невнимательно относятся к установлению фактов нарушения нормативных актов именно других отраслей права (не уголовного). Так, например, народным судом В. был осужден за преступное нарушение правил дорожного движения. В. на личном автомобиле следовал по трассе Москва-Челябинск. В условиях ограниченной видимости и меняющихся погодных условий он, по мнению народного суда, не выбрал скорость, обеспечивающей безопасности движения и, не справившись с управлением, совершил наезд на оградительный столб, в результате чего ехавшая с ним его жена получила телесные повреждения. Председатель Верховного Суда Российской Федерации внес в Президиум областного суда протест об отмене приговора и прекращении производства по делу за отсутствием в действиях В. состава преступления в связи с тем, что вина В. в нарушении Правил дорожного движения не установлена, а, следовательно, в них отсутствует и состав преступления. Президиум областного суда протест удовлетворил, указав, что по делу установлено, что В. наехал на столб не в результате нарушения правил безопасности движения (он их не нарушал), а вследствие гололеда и сильного бокового ветра: именно эти обстоятельства послужили причиной того, что машину резко развернуло, и она ударилась об оградительный столб¹.

Круг нормативных актов, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовного закона, очень широк – от федеральных законов и законов и других нормативных актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации до различных ведомственных нормативных актов. Это не может не накладывать на правоприменителя специфических обязанностей при квалификации преступлений, предусмотренных бланкетной диспозицией. Во-первых, необходимо отыскать именно необходимый нормативный акт, что при их многочисленности является не простой задачей. Например, ст.143 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за нарушение правил охраны труда. Очевидно, что сколько ведомств, столько и соответствующих нормативных актов об охране труда, имеющих ведомственную специфику. Во-вторых, многочисленность таких актов естественно приводит к тому, что они часто меняются, в связи с чем при квалификации соответствующего преступления всегда возникает вопрос о необходимости проверки юридической силы тех или иных актов (вступили ли они в силу, не прекратили ли они свое действие, не заменены ли другими нормативными актами).

Необходимость конкретизации уголовно-правовых запретов, содержащихся в описательных диспозиция (в которых более или менее подробно раскрываются признаки соответствующего состава преступления), на первое место выдвигается разъяснение уголовного закона, содержащегося в материалах судебной практики. При этом среди многообразия проявления судебного толкования следует особо выделить разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, даваемые им на основании обобщения судебной практики и судебной статистики по делам той или иной категории и оформляемые в соответствующих постановлениях.

Трудно переоценить для уяснения «буквы» закона и значение материалов судебного толкования, даваемого при рассмотрении судами (особенно высшими судебными органами) конкретных уголовных дел. Разумеется, что они не имеют обязательной силы при рассмотрении судами сходных или аналогичных дел, но они имеют важное значение для уяснения тех или иных признаков того или иного уголовно-правового запрета. Решения высших судебных инстанций по конкретным делам обычно являются образцом квалифицированности и убедительности (своего рода силой авторитета). Они конкретизируют общее правило (общую норму) сформулированное в тексте уголовного закона, к конкретным жизненным, подчас самым разнообразным, ситуациям.

Важную роль судебной практики следует отметить и для конкретизации оценочных признаков состава преступления типа «существенный вред» или «тяжкие последствия», содержание которых не определяется непосредственно в уголовном законе. В использовании оценочных понятий выражено стремление законодателя дать субъекту применения правовой нормы возможность максимального учета фактических обстоятельств конкретного уголовного дела. Вместе с тем существование в законодательстве оценочных понятий создает определенные трудности в толковании и применении уголовно-правовых норм с оценочными понятиями. Анализ судебных ошибок в квалификации преступлений свидетельствует о том, что суды нередко допускают ошибки в понимании именно этих понятий.