1. История развития российского законодательства об ответственности за преступления против правосудия

Первые нормы, являющиеся прообразом современных норм об ответственности за преступления против правосудия, содержались еще в древнерусских памятниках русского права («Русская правда», Устав святого князя Владимира, Устав князя Ярослава о церковных судах, Новгородская и Псковская судные грамоты), а также в законодательных актах периода образования и укрепления Русского централизованного государства (Судебник 1497 г., Судебник 1550 г.)¹.

Значительный шаг к выделению преступлений против правосудия как самостоятельной разновидности преступлений был сделан в Соборном Уложении 1649 г. В особенности это относится к главе X «О суде». В основном многочисленные нормы этой главы касались вопросов судопроизводства. Вместе с тем некоторые из ее статей содержали и уголовно-правовые нормы о должностных преступлениях, связанных с судопроизводством, о преступлениях против судебной власти. Так, например, устанавливалась ответственность за вынесение судьей за взятку неправильного решения (ст.5), за возбуждение дела, выразившегося в необоснованном обвинении во взяточничестве (ст.6), за оскорбление судей и посягательство на их жизнь и здоровье (ст.105-106), за ложное обвинение судей кого-либо в преступлении (ст.107), за предъявление кому-либо «поклепного иска», выражающегося, например, в ложном обвинении в грабеже (ст.186-188).

Некоторые нормы о преступлениях против правосудия были помещены в главу II. К ним, например, относились нормы об ответственности за ложный донос («извет») по политическим (государственным) преступлениям (ст.12-17), за недоносительство об этих преступлениях (ст.18-19), за ложное обвинение в «скопе» и «заговоре» (ст.20-22).

В качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны правосудие было выделено в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Глава V («О неправосудии») раздела V («О преступлениях по службе государственной и общественной») включала шесть статей (ст.366-371), предусматривавших уголовную ответственность за некоторые существенные посягательства на отправление правосудия. Это – и умышленное «из корыстных и иных личных видов» несправедливое (с «явным нарушением законов») рассмотрение дела, и назначение виновному (также «из корыстных или иных личных видов») более строгого, чем полагалось по закону, наказания (в виде самостоятельного состава преступления, влекущего меньшее наказание, предусматривались же те же действия, совершенные неумышленно и без «корыстных или иных личных видов»), и незаконное освобождение виновного от наказания или назначение ему более мягкого, чем полагалось по закону наказания, и несправедливое решение по гражданскому или уголовному делу, последовавшее «от ошибок судьи или неправильного, лишь по недоразумению, толкования законов» и упущение должностных лиц, «коим вверен надзор за правильностью судебных решений и приговоров, - прокуроров, чиновников, скрепляющих судебные решения (секретарей»).

В главе XI этого же (V-го) раздела Уложения в отделениях первом и четвертом были также помещены многочисленные нормы о преступлениях против правосудия. В отделении первом («О преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде») было помещено девять статей, в которых формулировались условия ответственности за злоупотребления чиновников при проведении следствия и судопроизводства. В том числе, например, за: «медленность в производстве следствия», принуждение обвиняемого к признанию или свидетеля к показаниям, под угрозой или другими противозаконными средствами». Статьи отделения четвертого (десять статей) предусматривали ответственность за преступления и проступки чиновников крепостных дел и нотариусов.

Кроме того, в других главах Уложения содержались нормы об ответственности за посягательство на отправление правосудия, совершаемых частными лицами. Так, например, в разделе VIII («О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния») находились нормы об ответственности за ложный донос, лжесвидетельство и ложные («лживые») показания.

В Уголовном Уложении 1903 г. в главе седьмой («О противодействии правосудию») были помещены нормы об ответственности за противодействие правосудию частных лиц за: заведомо ложное заявление о якобы совершенном преступлении, лжесвидетельство, недонесение о достоверно известном замышленном или совершенном преступлении, укрывательство преступника, отказ от показаний, побег из-под стражи или из мест заключения и некоторые другие такого рода преступления и проступки.

До введения в действие первого советского уголовного кодекса – (УК РСФСР 1922 г.) в советском уголовном законодательстве был принят лишь один уголовно-правовой акт в сфере борьбы с преступлениями против правосудия. Декретом СНК от 24 ноября 1921 г. «О наказаниях за ложные доносы» вводилась уголовная ответственность за: 1) заведомо ложный донос «органу судебной или следственной власти» о совершении определенным лицом преступного деяния; 2) ложное показание, данное свидетелем, экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу (при этом наказание усиливалось при установлении: а) ложности обвинения в тяжком преступлении, б) корыстных мотивов доноса или показания; в) искусственного создания доказательств обвинения¹.

В УК РСФСР 1922 г. не было специального раздела (главы) о преступлениях против правосудия. Они были распределены по главам: о государственных преступлениях; о должностных (служебных) преступлениях; о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности; о нарушении правил, охраняющих народное здравоохранение, общественную безопасность и публичный порядок. Так, к государственным (контрреволюционным преступлениям) было отнесено укрывательство (а также пособничество) особо тяжких контрреволюционных преступлений (их перечень давался в Кодексе), не связанное с непосредственным совершением этих преступлений или при неосведомленности о их конечных целях. К государственным (против порядка управления) преступлениям относились: недонесение о тех же контрреволюционных преступлениях, укрывательство которых было отнесено к государственным (контрреволюционным) преступлениям (за исключением недонесения об активных действиях и активной борьбы против рабочего класса и революционного движения); освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения или содействие его побегу; побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома или «вообще повреждения запоров, стен и т.п.». К должностным (служебным) преступлениям относились: 1) постановление судьями из корыстных или иных личных видов неправосудного приговора; 2) незаконное задержание, незаконный привод, или заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо корыстных видов; 3) принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер со стороны производящего следствие или дознание. В главе о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности были помещены статьи об ответственности за: заведомо ложный донос органу судебной или следственной власти или должностному лицу, имеющему право возбудить преследование, о совершении определенным лицом преступного деяния; заведомо ложное показание, данное свидетелем, экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу (наказание усиливалось за заведомо ложный донос или показание, соединенное: а) с обвинением в тяжком преступлении, б) с корыстными мотивами или в) с искусственным созданием доказательств обвинения). В главе о нарушении правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок была статья об ответственности за самовольное оставление определенного, установленного законным распоряжением административных или судебных властей, местопребывания (фактически это был состав бегства из места ссылки). Декретом ВЦИК от 10 августа 1922 г. «Об административной высылке» побег с места высылки или с пути следования к нему наказывался как побег арестованного из-под стражи или из места заключения.

Постановлением ВЦИК от 11 ноября 1922 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» было усилено наказание за побег арестованного из-под стражи или из места заключения. Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» устанавливалось два новых уголовно-правовых запрета: 1) об ответственности за уклонение свидетеля, эксперта, переводчика или понятого от явки по вызову следственного или судебного органа или отказ от выполнения возложенных на них обязанностей и 2) об ответственности за оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного производства Рабоче-крестьянской инспекции без соответствующего разрешения прокурора, следователя или ответственного за производство дознания или ревизии должностного лица. Этим же постановлением усиливалась ответственность за незаконное задержание, привод, а также принуждение к даче показания при допросе путем применения незаконных мер со стороны лица, производящего дознание или следствие.

Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления), принятого постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г., повышался «статус» недонесения о контрреволюционном преступлении. Из разряда преступлений против порядка управления он «переводился» в разряд контрреволюционных преступлений (в числе преступлений против порядка управления оставалось лишь недонесение о массовых беспорядках, о бандитизме и фальшивомонетничестве) и соответственно за его совершение усиливалось наказание.

УК РСФСР 1926 г. не содержал принципиальных изменений в установлении уголовной ответственности за преступления против правосудия (например, заведомо ложный донос из главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности был перемещен в главу о преступлениях против порядка управления).

Постановлением ВЦИК и СНК СССР от 30 мая 1931 г. усиливалось наказание за побег арестованного из-под стражи или из места лишения свободы.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. статьи об ответственности за преступления против правосудия выделил в самостоятельную главу (гл.VIII). Это было сделано на волне хрущевской «оттепели» и разоблачении культа личности Сталина и связанных с ним грубейших нарушениях законности, выразившихся в необоснованных массовых репрессиях судебного и внесудебного характера. К преступлениям против правосудия были отнесены: заведомо незаконный арест, задержание или привод; привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности; принуждение к даче показаний; вынесение судьями заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления; заведомо ложный донос; заведомо ложное показание; злостное уклонение свидетеля, эксперта или переводчика от явки или отказ от дачи показаний; понуждение свидетеля, потерпевшего или эксперта к отказу от дачи показаний или заключения, к даче ложных показаний или заключения путем угрозы, подкуп этих лиц или угроза из мести за ранее данные показания или заключение; разглашение данных предварительного следствия или дознания; растрата или сокрытие имущества, подвергнутого аресту или описи; побег заключенного, побег с места ссылки (в 1982 г. – вместо этого состава был сформулирован состав побега из лечебно-трудового профилактория), самовольное возвращение выселенного лица в местность, где ему запрещено проживать, или невыезд лица, которому назначена ссылка; укрывательство; недонесение о преступлении. Кроме того, в соответствии с Законом СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» 1958 г. недонесение о государственных преступлениях и укрывательство государственных преступлений было отнесено к иным государственным преступлениям.

В 1977 г. УК РСФСР был дополнен статьей об ответственности за уклонение от отбывания наказания в виде лишения свободы. Эта норма была введена в связи с тем, что в уголовно-исполнительном (уголовно-исправительном) праве были сформулированы нормы о краткосрочном отпуске осужденных к лишению свободы и соответственно их краткосрочном выезде из мест лишения свободы, а также краткосрочном отпуске осужденных, отбывающих наказание в колонии-поселении. В 1982 г. вместо состава побега с места ссылки был сформулирован состав побега из лечебно-трудового профилактория. В 1983 г. УК РСФСР был дополнен статьей об ответственности за злостное неповиновение требованиям администрации исправительно-трудового учреждения, а в 1987 г. – за незаконную передачу запрещенных предметов лицам, содержащимся в исправительно-трудовых учреждениях, следственных изоляторах, воспитательно-трудовых, лечебно-трудовых и лечебно-воспитательных профилакториях.

В последние годы горбачевской перестройки был принят Закон СССР «Об ответственности за неуважение к суду» от 2 ноября 1989 г., которым было сконструировано три новых состава преступления против правосудия: вмешательство в разрешение судебных дел, угрозе по отношению к судье или народному заседателю; оскорбление судьи или народного заседателя (соответственно УК РСФСР был дополнен тремя статьями об ответственности за эти преступления). Указанные новеллы были продиктованы реализацией задачи построения правового государства и укрепления судебной власти. В этих же целях Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. УК РСФСР был дополнен статьей об ответственности за неисполнение судебного решения.

В 1993 г. из УК РСФСР была исключена статья об ответственности за самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания в связи с одновременным исключением из системы наказания такого его вида, как высылка (а также ссылка). В 1995 г. УК РСФСР был дополнен статьей об ответственности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи, должностного лица правоохранительного или контролирующего органа и их близких, родственников.

Дальнейшие изменения в сфере ответственности за преступления против правосудия произошли уже в рамках разработки и принятия УК РФ 1996 г.